Заполярное сердце

Эту идею подсказала война. В 1949 году австриец Герман Гмайнер собрал в народе средства и построил первую в мире детскую деревню-SOS - семейный детский дом, где бездомные дети обрели мам и родные стены. C тех пор такие деревни появились в 134 странах мира: их считают одной из наиболее гуманных форм воспитания детей-сирот.

В России сегодня нет войны. Но отчего-то число сирот - более 730 тысяч - приближается к послевоенному, а детских домов за 15 лет стало вдвое больше. На это огромное пространство боли - всего четыре адреса надежды: Детские деревни-SOS в Томилине (Подмосковье), Лаврове (Орловская область), Пушкине (Ленинградская область) и Кандалакше (Мурманская область). У каждой своя трудная история. Но за полярным кругом, вдалеке от Большой земли, уроки выживания на порядок сложнее. В сентябре кандалакшской Детской деревне-SOS исполняется три года.

Сотворение жизни

Осенью в Кандалакше неприютно. Пронзительно кричат чайки, слетаясь с залива к местным помойкам. На центральной площади вместо цветов на газонах - засохшая трава. Молодежь коротает время за пивом: вечерами идти некуда. Единственное в городе кафе недавно закрыли. А в кинотеатре распродажи одежды случаются чаще, чем кино.

Три года назад в этот привычный пейзаж вторглась чужеродная деталь: в центре города, на одном из пустырей, выросли новые двухэтажные коттеджи из красного кирпича. Между ними проложили асфальтовые дорожки, обустроили большую детскую площадку. А потом Кандалакша и вовсе удивилась: в город пожаловали краевая администрация, гости из Москвы и норвежская принцесса Марта-Луиза. Так открыли самую северную в России и в мире Детскую деревню-SOS.

Принцесса сияла от гордости: деньги на строительство кандалакшской деревни собрали в Норвегии за один день. Волонтеры норвежской организации друзей Детских деревень-SOS Barnebyer просто стучались в каждый дом и подходили с кружками к прохожим. За один день маленькая Норвегия собрала средства на строительство пяти детских деревень в разных странах мира. Но кандалакшцы не спешили отвешивать благодарные поклоны. Город с подозрением приглядывался к Деревне: и асфальт там новый, и мебель импортная, и газоны зеленые, и детская площадка - единственная в городе...

Постепенно в деревне стали появляться дети. Первыми пришли две сестры из города Кола - 8-летняя Катя и 6-летняя Зина. В Деревне так и говорят - "пришли". Но вообще-то Игорь Соловьев, директор кандалакшской Детской деревни, лично собирал детей по всему Кольскому полуострову: Мончегорск и Апатиты, Снежногорск и Мурманск, Ловозеро и Умба. Каждый раз, когда раздавался звонок из органов опеки, директор садился в машину и вместе с педагогом и психологом ехал туда, откуда приходил сигнал SOS: "Приезжайте, для вас есть ребенок".

Профессия - мама

Сегодня в кандалакшской Детской деревне-SOS уже 72 ребенка (из возможных 84) и 12 семей. А значит, 12 мам. У каждой по 6-7 детей. SOS- мама занята тем же, чем и обычная мама в семье, только за это ей полагается зарплата и отпуск раз в год. А еще начисляется пенсия и идет трудовой стаж. Прежде чем попасть сюда, каждая прошла конкурс, специальные курсы и стажировку в одной из детских деревень. Большинству мам за 40, у многих взрослые дети. Если учесть, что средняя зарплата мамы около 10 тысяч рублей, становится очевидным: SOS-мама - это призвание. Как иначе объяснить, что они оставили родные города, семьи и приняли деревню как единственно возможное место жительства, где придется проводить 24 часа в сутки и приручать тех, кто от этого так отвык?

- Извините, у нас не убрано...

Мама Ира Матвеева показывает свой светлый и просторный дом. Первый этаж - гостиная и кухня, второй - комнаты детей: здесь 3-летняя Даша и 5-летняя Алена, по соседству - Миша (5 лет) и Паша (7 лет), рядом комната Кати (13 лет) и - "ждем еще одного". Один из принципов Деревни: новый ребенок должен быть младше самого старшего воспитанника в семье. Так он будет слушаться старших, но зато на правах более маленького получит больше любви и ласки. А их нужно дать всем, успев при этом приготовить еду, постирать, собрать в детский сад, школу, отвести в поликлинику, почитать вслух, проверить уроки. Для себя, если повезет, - кусочек вечера, когда все спят. Тогда можно поболтать с другими мамами и посмотреть телевизор...

Ира не скрывает: из родного Петрозаводска уезжала в Кандалакшу с романтическим настроем, а в жизни все оказалось сложнее: "У меня же своих детей не было. Оказалось, нужен не только пряник, но и кнут. И плакала, и мысли приходили - зачем мучиться, когда можно жить спокойно своей жизнью?". Но когда все пятеро наперебой кричат: "Мама!", а светловолосая Даша доверчиво вкладывает свою теплую ладошку в твою, Ира отчетливо понимает: уехать не получится. И тогда она самоотверженно снаряжает свое семейство в путь и на лето отправляется к старенькой маме в деревню, на Онежское озеро. А на вокзалах - изумленные взгляды ("Как, это все ваши?") и нет отбоя от желающих помочь.

В каникулы так поступает большинство мам Деревни: кто-то везет детей к себе на дачу, кто-то - погреться на Черное море. У каждой семьи - свой бюджет, и мама вправе решать, на что потратить деньги и как сэкономить, чтобы в следующем месяце купить в семью велосипед или санки. А над всем этим - строгий, но, похоже, справедливый директор.

Отказ от побега

У Игоря Соловьева в его 40 лет за плечами педагогическое образование, работа в школе и в интернате города Апатиты. Ему есть с чем сравнивать. Говорит, у детей, живущих в казенных стенах, нет ничего своего - только кровать и тумбочка, с которыми их в любой момент могут переселить в другое место. В интернате, где работал Соловьев, постоянно отсутствовали 10-15 детей: от безысходности они убегали. Их искали, ловили, возвращали. Дети убегали снова.

Из Детской деревни никто не бежит. Она дарит ребенку главное - Дом. "В детском доме тоже вроде и вовремя накормят, и игрушку на день рождения подарят, - говорит Игорь Соловьев. - Но в любом госучреждении не хватает того тепла, которое дает семья. Детская деревня дает ребенку чувство защищенности. Это позволяет ему развиваться". Спрашиваю у директора: "Как изменились первые дети вашей Деревни?" Подумав, он отвечает: "Они стали самостоятельными. И одновременно домашними. В городе вы не отличите их от обычных детей. У них исчез страх из глаз. Они перестали искать в каждом взрослом человека, который бы их забрал. Потому что поняли: у них есть дом и человек, который их защитит".

Грань между обычными и "деревенскими" детьми стирается и еще одним обстоятельством: в отличие от большинства Деревень-SOS, которые расположены за городской чертой, кандалакшская Деревня находится в городе. Ее дети ходят в обычные школы, детские сады и магазины. Днем калитка в Деревне всегда открыта: на детской площадке вместе играют городские и "деревенские", а местные мамы активно общаются с мамами из города. Настороженность Кандалакши давно сменилась неподдельным уважением.

Не время для добра?

Но за видимым благополучием самой северной Детской деревни скрыта тревога. С момента рождения она живет на средства международной благотворительной организации SOS Kinderdorf International, основанной Германом Гмайнером. Эти деньги складываются из регулярных пожертвований норвежских друзей Деревни. Их - ни мало ни много - 3 тысячи человек. В России у кандалакшской Деревни... 3 друга: пожилая москвичка и две студентки из Мурманска.

Директор Соловьев считает, что в России просто еще не началась "реакция добра": люди часто страдали от мошенников и стали недоверчивы. А почетный президент Российского комитета "Детские деревни-SOS" Елена Сергеевна Брускова (именно она пересадила идею Детской деревни на российскую почву) видит другую причину: "У нас привыкли спасать только от несчастья. Когда люди приезжают в Детскую деревню и видят, что все хорошо, у них создается впечатление, что детей не надо спасать от беды и голода. А на "все хорошо" в России давать не привыкли".

Впрочем, у Детской деревни в Томилине уже около тысячи друзей, а половину домов содержат спонсоры. В Пушкине и Лаврове - примерно по 300. Похоже, желание делать добро убывает по мере удаленности Деревни от центра. Это вполне понятно: тот, кто дает, хочет иметь возможность лично убедиться, что деньги пошли в дело. Заполярье слишком далеко. Между тем австрийская сторона намекает: хорошо бы года через два большая часть финансирования кандалакшской Деревни шла из России...

Елена Брускова уверена: когда-нибудь строительство Детских деревень войдет в государственные программы. Потому что потребность России в них огромна. Убежден и Игорь Соловьев: гуманная система Детских деревень должна прийти на смену детским домам. К тому же опытом российских Детских деревень доказано: содержание одного ребенка в Деревне в два раза дешевле, чем в госучреждении. При этом качество жизни и заботы о детях гораздо выше. Но пока это только мечта. Возможно, все изменится, когда для "реакции добра" перестанут существовать географические условности. И она начнется с маленькой Кандалакши.

Источник: Московские новости (http://www.mn.ru/)

Автор: Наталья Алякринская

Опубликовано: А.А.Сельницин (БНИЦ)

	Обсудить на форуме	Все новости за 29.09.2006	Архив новостей	Все новости »