Я и мой король Олаф: рассказ мальчишки-сверстника

Мы были почти одного роста — разве что его плащ всегда казался великоватым, будто корона опережала плечи на пару лет. Он не мог бегать со мной до пота по крепостным стенам — «королю не пристало», — говорили стражи, но мы всё равно соревновались в шаге: кто пройдёт дальше по узкой стене Акерсхуса, не глядя вниз. Я выигрывал редко, и он смеялся так тихо, чтобы не уязвить мою гордость.

Мать любила юного Короля — говорила, что ветер в кронах учит терпению, а корни — стойкости. Она кормила нас за одним столом, «наравне», как повторяла не однократно, чтобы наши ветренные головы запомнили это. Ставила ещё тёплые пироги рядом с миской густой рømmegrøt. К пирогам подавала ягоды — чаще всего морошку и бруснику: из морошки взбивала лёгкий multekrem, сладкие янтарные ягоды в сливках, а бруснику превращала в рубиновое варенье, которым мы мазали корки хлеба.

Он, мой король, мало бегал со мной по стенам — стража косилась, да и плащ тянул плечи, — но любил кидать камушки в воду. Мы выбирали самые плоские и считали «скачки» по глади фьорда: он на норвежском и датском, чтобы не терять сноровку, я — шёпотом, чтобы не сбиться. Иногда после таких «соревнований» мы возвращались к столу, где дымился кувшин с р?mmegr?t — посыпанной сахаром и корицей, как на праздники, — а мать резала пироги и ставила миску с морошкой, напоминая, что в наших краях сладкое — это не роскошь, а благодарность за короткое лето.

В те вечера я думал, что справедливость — это когда короля кормят тем же пирогом, что и меня, а истинное королевское — в том, как он бережно делит ложку multekrem пополам. Так мы и росли: я — рядом, он — чуть впереди, но оба под одним ветром и под одним звоном «скачков» камней по воде.

Как он дружил

Он дружил не громко. Делил со мной яблоко и тишину. Когда мне было страшно в бурю, он шептал: «Если слушать ветер, он расскажет, где берег». Он умел хранить секреты и спрашивать так, что хотелось говорить правду. Однажды я признался, что взял без спроса гвоздь у кузнеца. Он не отругал: «Вернём вместе». Мы шли по мокрой мостовой, и он нёс гвоздь как реликвию — чтобы мне не было стыдно одному.

Каким он был

Он любил запах пергамента и рыбный дым с пристани. Мог стоять у окна, пока свеча таяла полосой, и говорить: «Справедливость — это когда каждый получает своё время». Он боялся только одного — стать чужим своему народу. Потому учил слова рыбаков, кланялся старикам и всегда первым благодарил кухарку за похлёбку. У него был смешной жест: когда смущался, теребил край рукава, будто проверял, не слишком ли он королевский.

Наши маленькие подвиги

Мы собирали плоские камни у воды и метали в гладь фьорда — кто сделает больше «скачков». Он считал вслух на норвежском и датском, чтобы тренироваться, а я сбивался и смеялся. Мы мечтали о дальних городах, и он обещал: «Когда я стану взрослым, поедем смотреть, как строят корабли в Бергене». Я верил. Я всё ещё верю, когда слышу крики чаек.

День, когда мир стал тише

Весть пришла как короткий удар колокола: король Олаф умер в Фальстербо. Я не понял — мы же вчера спорили, кто выше заберётся по лестнице башни. Я плакал неделю, не потому что «умер король», а потому что исчез мой друг, который умел делать мир честнее простыми словами.

Путь в Сёре

Потом я долго ходил в аббатство Сёре. Камни там холодные, как вода в ноябре. Монахи говорили шёпотом, и этот шёпот был как дыхание моря. Я сидел у плиты, где молились за его душу, и вспоминал, как он делил со мной яблоко. Иногда мне казалось, что он рядом — просто молчит дольше обычного. Я просил у Бога не славы для него, а памяти: чтобы люди помнили не только корону, но и мальчишку, который вернул гвоздь.

Что я у него научился

• Не стыдиться доброты — она не делает слабым, она делает смелым.
• Говорить правду тихо, но до конца.
• Держать слово даже тогда, когда плащ великоват и страшно шагать по стене.

Если бы он остался, мы бы всё равно нашли способ бегать — пусть и в умах, а не ногах. А теперь я бегаю один и считаю «скачки» камней за двоих. Каждый раз, когда камень касается воды, я слышу его смешок и один и тот же вопрос: «Мы сделали всё, что могли?» И каждый раз я стараюсь отвечать: «Да, мой друг. Да, мой король.»

---

В память о Олафе IV Хоконссоне Короле Дании и Норвегии 1370-1387

*Pømmegrøt — праздничная сметанная каша. в Норвегии ей угощали по большим случаям и традиционно дарили только родившим молодым матерям, чтобы набраться сил.