 Вторая частьТретья частьЗаключение
Однажды ночью посыльный доставил правительственную телеграмму, гласившую: профессора Фритьофа Нансена просят как можно скорее прибыть в столицу по делу государственной важности... В начале XX века противоречии между Норвегией и Швецией достигли своего пика. Норвегия, отданная под власть Швеции в 1814 году в результате раздела Европы после разгрома Наполеона и больше не желавшая мириться с господством своего сильного соседа, была па грани восстания. Погасить этот конфликт, грозящий перейти в войну, было поручено Нансену, имевшему во нсем мире громадный авторитет. В этот критический момент страна делегирует Нансена в Лондон в надежде на то, что только ему под силу убедить Британию воздействовать на Швецию. Расчет на помощь Лондона строился на том, что в случае начала северной войны более силь-ной окажется Швеция, которую поддерживает Германия, а для этого, чтобы не допустить роста Шведского могущества в Скандинавии, влиятельные английские политические деятели должны были поддержать Норвегию, приняв ее вполне справедливые требования.
Прибыв в Лондон, Нансен посетил и некоторых министров, и членов парламента, и представителей прессы. Приняв во внимание не только объективность картины, нарисованной Нансеном, но и, разумеется, собственные интересы. Лондон поручает своим послам в Берлине и Стокгольме выступить с соответствующими заявлениями по поводу позиции Швеции. В результате Швеция от политики угроз перешла к конструктивным переговорам с Норвегией. В этот момент Нансен всячески убеждал и своих соотечественников в необходимости достижения компромисса, требуя от лидеров национальною движения готовности к постепенному сближению полиций с противоборствующей стороной.
Никто не мог с точностью утверждать, насколько велика была роль Нансена в разрешении этого вопроса, но факт заключается в том, что в 1905 году шведсконорвежская уния была расторгнута без всяких осложнений, а Норвегия наконец стала самостоятельной, свободной страной.
Не удивителыно, что именно Нансену, своему национальному герою, народ Норвегии предложил занять пост премьер-министра или президента и даже стать королем молодого государства, от всех этих предложений Нансен отказался, причем без всяких раздумий. Больше всего ему хотелось и дальше заниматься наукой и исследованиями. Но от следующего поста - посла Норвегии в Великобритании Нансен отказаться не смог: им руководило чувство, которому он не мог не подчиниться; этим чувством был долг перед Родиной. Он слишком хорошо понимал, чтго кому-то надо защищать интересы молодой страны перед лицом ее могучего соседа. В 1906 году Фритьоф Нансен явился в Букингемский дворец с верительными грамотами. Будучи абсолютным новичком в столь высоких сферах, Нансен очень быстро завоевал уважение представителей государственной и дипломатической элиты Британии. В общении с новым норвежским послом самые чопорные люди заново открывали для себя притягательность естесвенности, открытости и прямодушия, к тому же он был человеком настолько широко образованным, что очень немногие могли с ним сравниться.
Смерть жены Евы оказалась невыносимым испытанием. Теперь Нансен казался сбитым с ног, раздавленным и беспомощным. "Я знаю, что означает печаль, знаю, что значит, когда все вокруг гаснет, когда жизнь становится лишь мучением: то, что приносило нам солнечный свет, утло напеки, и мы беспомощно смотрим в ночь". Конечно, друзья не оставляли его одного, да и дети требовали постоянной заботы и внимания. Почти взрослая дочь Лив старалась стать отцу душевной опорой. Но Нансен признавался: "Печаль не могут унести другие, в душевной подавленности днем и ночью приходится бо-роться с ней самому". Нансен как-то враз постарел, сде-лался замкнутым и нелюдимым.
Причину того, что осенью 1913 года он согласился на приглашение одного английского акционерного общества совершить плавание на грузовом судне из Норвеши и устье Енисея, а затем, поднявшись вверх по реке, добраться до Владивостока, Нансен объяснял так: "Я всегда живо интересовался этой необъятной окраиной и не прочь был познакомиться с ней поближе"... И его надежды не были обмануты. Ощущение беспредельности богатейших ресурсов и совершеннейший восторг, в который привели Нансена сибирская природа, а главное, здешние люди, вызывали в его сердце особые чувства. Любая остановка использовалась им для сбора самого разнообразного научного материала: этнография, традиции, быт северных россиян, местная экономика, особенности местного рыбного и охотничьего промыслов, геологические изыскания, проблемы народонаселения и даже условия существования политических ссыльных. Случилось так, что все эти изыскания, помимо практической пользы вылились в целую книгу, написанную человеком, смотревшим на этот край, счи-тавшийся диким и ужасным, открытым дружеским взором. Уже одно ее название звучало исчерпывающе ясно: "В стране будущего"...
Единственно, что не раз вызывало досаду Нансена, это незнание русского языка. Ему приходилось через переводчика, а не лично благодарить русских за тот поразитель-ный прием, который был ему оказан. Далее путь великого норвежца лежал в глубь страны - на Урал, в Поволжье, а затем и в Петербург.
Для Нансена, надломленного тяжелой утратой, путешествие в Россию стало буквально спасением. Он вернулся окрыленным и полным новых планов и надежд. "Я полюбил эту огромную страну, раскинувшуюся вширь и вдаль, как море, от Урала до Тихого океана, с ее обшир-ными равнинами и горами, с замершими берегами Ледовитого океана, пустынным привольем тундры и таинственными дебрями тайги, волнистыми степями, синеющими лесистыми горами..."
Грянувшаяв 1914-м мировая война опять вынудила Нансена вернуться в политику. Он был твердо убежден, что в дни столь суровых испытаний "нельзя быть только учненым". И хотя Норвегия сохраняла нейтралитет после вступления в войну Соединенных Штатов Америки, наложивших ограничения на экспорт своего продовольствия, над этой северной страной нависла реальная угроза голода. Фритьоф Нансен во главе специальной норвежской комиссии к 1917 году отправился в Вашингтон. Переговоры длились более девяти месяцев - сказывалась сложнейшая политическая обстановка, но опять же, блаюдаря его высочайшему авторитету, закончились соглашением об обязательных поставках необходимого для Норвегии продовольствии. Война - это бессмысленная, по мнению Нансена, бойня, искорежившая судьбы миллионов и унесшая немыслимое количество жизней (11 млн.), вызывала в душе Нансена глубочайшее отвращение. А потому, едва умолкала грозная канонада, он стал активным поборником со-зданной о 1920 году Лиги наций.
Многие годы он представлял Норвегию в этой организации, веря и то, что она способна предотвратить возможлые войны. Одной из первейших задач Лиги стало возвращение в родные места пленных солдат.
Назначенный Лигой нациий верховным комиссаром по делам военнопленных, Нансен взялся за дело. В результате благодаря его усилиям в течение 18 месяцев были ре-патриированы 437.000 человек, С 1922 года по его иници-ативе Лига начала выдавать беженцам и апатридам (лю-ди, не имеющие гражданства) так называемые "нансеновские паспорта", Сотни тысяч обездоленных войной и скитающихся по всей Европе не имели никаких докумен-том, удостоверяющих ил личность. Нансен же добился признания введенного по его инициативе особого удостоверения, позволявшего скитальцам вернуться на родину или хотя бы найти приют. Вскоре этот документ был признан 52 странами мира.
Когда Антанта приступила к осуществлению блокады Советской России, Нансен выступил против, всячески доказывая, что невинные люди не должны становиться заложниками политиков. Он был убежден, что даже при абсолютной полярности социального устройства "вос-становление отношений между Россией и остальным ми-ром на чисто экономической основе" было бесспорно выгодно для всех без исключения.
Но слушать его не хотели. В глазах многая Нансен уже был "красным" или, во всяком случае, недопустимо сочувствовавшим "комиссарам". И в первую очередь против него выступила элита русской эмиграции. Многие русские газеты, выходящие в Париже, яростно отвергали любую возможное сношений с Советами.
Эта позиция не изменилась и 1920, когда после за-сухи и неурожая в Поволжье и прилегающих районах начался страшнейший голод.
|
