Norway | Норвегия
Вся Норвегия на русском/События и юбилеи/Год Бьёрнсона/Статьи и материалы о Бьёрнсоне/Да, люблю я эту землю/
Сегодня:
Сделать стартовойСделать стартовой Поставить закладкуПоставить закладку  Поиск по сайтуПоиск по сайту  Карта сайтаКарта сайта Наши баннерыНаши баннеры Обратная связьОбратная связь
Новости из Норвегии
О Норвегии
История Норвегии
Культура Норвегии
Mузыка Норвегии
Спорт Норвегии
Литература Норвегии
Кинематограф Норвегии
События и юбилеи
Человек месяца
Календарь
СМИ Норвегии
Города Норвегии
Губерния Акерсхус
Норвегия для туристов
Карта Норвегии
Бюро переводов
Обучение и образование
Работа в Норвегии
Поиск по сайту
Каталог ссылок
Авторы и публикации
Обратная связь
Норвежский форум

рекомендуем посетить:



на правах рекламы:





Год Бьёрнсона Год Нансена–АмундсенаГод 2012
Архив культурных мероприятийЮбилейный 2013Юбилейный 2014

Да, люблю я эту землю

... Возможно, в один из декабрьских вечеров далёкого 1903 года этот 70-летний старик с пышной седой шевелюрой и суровым лицом мыслителя сидел, задумавшись, в своём кабинете в христианийском доме. И лежал перед ним недавно вручённый ему в Стокгольме диплом: «Nobels Fredspris for 1903 Bjørnstjerne Martinius Bjørnson», а рядом — золотая медаль нобелевского лауреата, и старик в который раз перечитывал строки: «За благородную высокую и разностороннюю поэзию, которая всегда отличалась свежестью вдохновения и редкой чистотой духа»... На людях он ничем не выказывал своих чувств, но, возможно, оставшись один, не боялся признаться себе, как греют эти слова его душу — душу сурового скандинава, сына простого сельского пастора. Многое его согревало в жизни. Он хорошо помнил, как ещё три десятилетия назад про него стали говорить: «Назвать имя Бьёрнсона — все равно что поднять норвежский национальный флаг» — и всегда гордился этим. Да и ещё молодой, полный планов, не думал, что написанная им в 1859 году баллада пять лет спустя станет национальным норвежским гимном (Рикард Нурдрок напишет к ним музыку):

«Да, мы любим эту землю,

Край лесистых круч,

Море, ветер нелюдимый,

Небо в хлопьях туч...»

Этим гордился, как ничем. О, было, чем гордиться ему, первому из скандинавов лауреату Нобелевской премии. Его друг Ибсен не удостоился её. Он удостоился.

Как ровно разливалась его слава на родине. Он производил впечатление человека внутренне бесконфликтного, выработавшего и твёрдо уверовавшего однажды в определённые моральные, эстетические, идейные принципы, даже выработавшего чёткие политические взгляды. На деле всё было не так... Многое приносило огорчение, несмотря на признание и славу.

Говорят, к старости человек становится примитивнее. Нет. Это в юности мы непримиримые радикалы. Чёрное и белое. Дурное и хорошее. Другого не хотим знать. И он был таким. С возрастом понимаешь, что всё в мире перемешано и соединено невидимыми нитями. Кто-то по этой причине становится пессимистом. Он не стал им. Он просто многое отринул, многое оценил по-новому, от чего-то отказался. Перестал увлекаться политикой, хотя с юных лет проповедовал либеральные и даже социалистические идеи. Но пришёл час, и он высмеял свою увлечённость, высмеял никчемность политики вообще — пьеса его «Любовь и география» как раз про это, про бесплодность политических идей. Есть вещи выше политики. Есть вещи выше наших принципов. Выше наших сил и наших возможностей.

Датчанин Георг Брандес, его друг и судья, называл его пьесы «педагогическими»... Упрекал. Но был прав. Если писатель не воспитывает, ему лучше молчать. Человека ведёт нравственная идея. Вера в Бога? Он, человек от земли, верил исключительно в нравственную силу души, силу любви к родной земле, к родным и близким, к соотечественникам, ко всему живому и неживому на земле. Всякая религия хороша, если она человечна, если не затмевает другие ценности, если не ведет к фанатизму. Он, сын пастора, до седых волос не понимал — или не принимал? — святости религиозного обряда. Он оставался простым деревенским «медведем». «Bjørn» по-норвежски — «медведь», а он дважды был им, по имени и фамилии. И сын его, Бьёрн, не случайно носил то же имя... Скорее что-то язычески-простое двигало им. И Бьёрнсон никогда не был одинок в своих призывах к любви и к миру — в замещение религии. Даже старец-пантеист Лев Толстой приветствовал его из далёкой России. В России его знали. Издавали. Ещё года три назад услышал, что там издали его полное собрание сочинений. Не однажды издавали там его пьесу-дилогию «Выше наших сил». Возможно, эта вещь, им самим особенно любимая, привлекла и Толстого. Не в инстинктах копание, а исследование души, движущих сил людских поступков — вот что вело его в этой вещи. Религии он предпочёл самосовершенствование — в любви к ближнему, в стремлении к правде, в мечте о развитии мира по естественным законам.

Не мог Бьёрнсон принять многого в современном модернизме, в течениях последних десятилетий. Стриндберговская борьба полов, его эта знаменитая формула «любовь-ненависть»... Физиологизм, инстинкты. Это не по нему... Они называют это натурализмом... «Фрёкен Юлия» у Стриндберга — талантливо, очень талантливо. Но если б не эта биологическая мотивация поступков, не всесильная власть инстинкта и наследственности... Всё это как-то узко, куцо, всё какое-то неживое... Возмущал Золя с его грубоватым натурализмом и презрением к поэзии жизни...

Он всегда любил театр. Бросив когда-то университет (ибо не нашел в тогдашней системе образования того, чего желала его натура), он увлёкся прежде всего театром, стал писать о театре, начал писать пьесы, стал поборником идеи национального норвежского театра, где идут норвежские пьесы на норвежском языке, а не на датском, как в Христианийском театре. В Бергене уже был тогда создан такой театр — Уле Буллем («Норвежский театр в Бергене», позже — «Национальная сцена»). Сменивший Булля Ибсен пригласил его, двадцатипятилетнего, в качестве руководителя — вместо себя. Бьёрнсон отдался делу с горячностью борца. Так было и спустя полтора десятка лет, когда он возглавил Христианийский театр, и спектакли стали идти там на норвежском, а не датском языке; и потом, в 1870-м, когда организовал в Христиании собственную труппу. Позже поддержал сына Бьёрна, режиссёра и актёра, в его деле — сын пошёл по стопам отца, стал организатором Национального театра в Осло... А Бьёрнсон не прекращал писать пьесы.


В дипломе как бы между делом отмечено: «За «эпический и драматический талант». А театр был для него делом жизни. Шли они тут вровень с Ибсеном, но часто друг перебегал дорогу. Особенно досадно вышло с пьесой «Новая система» двадцать лет назад. В ней некогда убеждённый моралист Бьёрнсон первым осмелился вывернуть наизнанку нравственные постулаты, утвердившиеся в обществе, когда вне закона оказывались те, кто законы охранял, а борцами за истину и справедливость — те, кого в обществе зовут «падшими». Но он не ставил точку, он задавался вопросом: так ли? Он открывал дискуссию. «Открытый финал» — это его любимый приём был в последние годы. Пьеса могла бы сделать его родоначальником новой социальной драмы. Да, могла. Если б за две недели до её появления Ибсен не напечатал свой «Кукольный дом» и «не запинал» бы его детище. Но что это? — эпизод.

Зато он остался пионером драмы на современные животрепещущие темы. Его пьесы «Банкротство», «Редактор» в 1870-х шокировали зрителя как поставленными в них нравственными вопросами, так и тематикой тоже. Он остался первым, кто создал глубоко поэтичное произведение о норвежских крестьянах (ещё в 1860-х) — это повесть «Сюннёве Сульбаккен». История двух семейств на примере любви девушки из семьи суровых и глубоко религиозных Сульбаккенов и юноши Торбьёрне из семейства Гранлиенов — вполне могла бы быть названа историей норвежских Ромео и Джульетты. Суровая правдивость в описании деревенской жизни: пьяные драки, тяжёлый крестьянский труд, народная истовая и наивная религиозность — не помешали Бьёрнсону дать почувствовать поэзию этой жизни. Он написал о том, как велика роль природы в жизни крестьян, как сильны нравственные устои «людей от земли», что делает их примером для подражания... Но вместе с тем, как, доведённые до абсурда, мешают эти постулаты в жизни, губя ростки прекрасного вокруг.

Да, опять нравственные проблемы — но они волновали Бьёрнсона всю жизнь. Вопросы любви и пола, предмет его внимания в течение многих лет, тоже решались им в свете морали. В 1880-х он объехал пол-Норвегии с лекциями «Единобрачие и многобрачие», защищая освящённые историей его народа моральные каноны, законы святости брака, выступая против «свободной любви», против неравенства женщин, убеждая, что путём самовоспитания можно преодолеть дурную наследственность. О вопросах любви и пола он писал в романе «Флаги над городом и гаванью» (а флаги в Норвегии развешивают не только в честь государственных праздников, но и по поводу семейных торжеств, важных событий в жизни граждан). Об этом же его пьесы «Перчатка» и «Когда цветёт молодое вино» — точнее, молодой виноград, которому назначено стать вином. А это весна, это его любимый месяц апрель... Эти произведения, несмотря на скрытое морализаторство, проникнуты светом и преклонением перед красотой — красотой природы, красотой любви.
В гостях у Григов в Тролльхаугене. 1903 г.

Деревенский «медведь» упорно искал разрешения внутренне противоречивых нравственных вопросов и в конце концов приходил к идее примирения противоречий, к идее поиска мира на основе любви. Вот он создал образ идеального короля в философской пьесе-притче «Король» — и поверил в него. Так поверил, что король стал его любимым образом. Его герой отказывается от своего высокого положения и надевает одежду простого гражданина, и ведёт себя как простой гражданин. В древнерусской литературе есть такой образ, любимый, кстати, Львом Толстым — царь Аггей который взял в руки посох странника и отправился в народ... Впрочем, знал ли про царя Аггея Бьёрнсон? Но с Толстым у них явно было много общего в направленности мыслей. Русскому старцу полюбилась бы Клара из пьесы «Выше наших сил». Муж Клары, Санг, неистово любит Бога. Клара неистово любит мужа и своих детей. И та, и та любовь — выше человеческих сил. Но так выходит, что фанатичная любовь Санга несёт его семье только несчастье, и ей Клара противопоставляет свою любовь, любовь, которая охраняет её семью уже четверть века. Прикованная к постели болезнью, Клара поднялась, когда это стало нужно для её семьи. Встала — и умерла. Санг, молившийся об её исцелении, видя смерть жены, погибает тоже... Бьёрнсон не даёт ответа на вопрос — какая любовь сильнее. Понять это — тоже выше человеческих сил... Снова вопрос — и снова не дано ответа... И, возможно, кого-то удивили слова из его нобелевской лекции: «Хорошие и дурные идеи сыграли свою роль во всех областях нашей жизни; они являются частью нашей тяги к знаниям, питают нашу жизненную энергию. Цель любого искусства состоит в том, чтобы отразить эти идеи».


А всё же нобелевский комитет был прав: он, Бьёрнстёрне Бьёрнсон, был прежде всего поэтом — не только тем, кто выпустил не один сборник стихов, но тем, кто на жизнь вокруг смотрел глазами поэта, кто любил и почитал историческое прошлое Норвегии, кто преклонялся перед величием северной природы, кто любил свой народ, простых крестьян и рыбаков, лесорубов, народных музыкантов хардингфелеров, кто любил сказки Норвегии, собирал их и обрабатывал, как драгоценные самоцветы... Позже о нём напишут, что он «увидел в оборванном норвежском крестьянине национальное величие и, прикладывая ухо к сердцу нации, слышал биение её скрытых эмоций»; что когда много лет назад он «подал голос и запел, каждый скандинав почувствовал, что это его собственный голос». Не потому ли, что в этом голосе, суровом и громком, было много любви и жажды поэзии?..

... Кто-то уже стучится к нему... Это его дорогая заботливая Каролина зовёт к вечернему чаю... А хорошо бы оказаться сейчас в милом его сердцу Бергене, у гостеприимных Григов в их уютном Тролльхаугене... Так хочется попить чаю с Эдвардом и с его милой смешной Ниной, насладиться их тихой беседой, послушать их музицирование — и окунуться в мир поэзии фьордов и гор, которой буквально пропитана музыка его гениального друга... Он сам всегда жил в ней, в этой поэзии; всегда, каждую минуту был погружён в чувство любви к норвежским озёрам, заливам, склонам, лесам, скалам, сказкам, песням... Тот не норвежец, кто не чувствует поэзии своего края...


Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: Журнал Соотечественник №18 Автор: Юрий Кружнов



Важно знать о Норвегии Юрий Кружнов: «Да, люблю я эту землю...» (2010 год — «Год Бьёрнсона» в Норвегии)

Юрий Кружнов: «Да, люблю я эту землю...» (2010 год — «Год Бьёрнсона» в Норвегии)


 

Библиотека и Норвежский Информационный Центр
Норвежский журнал Соотечественник
Общество Эдварда Грига


Да, люблю я эту землю Назад Вверх 
Проект: разработан InWind Ltd.
Написать письмо
Разместить ссылку на сайт Norge.ru