Норвегия со времен войны не видела зла. И отвыкла

Что обсуждают и как живут в Норвегии спустя две с половиной недели с того дня, когда норвежец Брейвик взорвал центр Осло и расстрелял молодежь в летнем лагере. И как он мог появиться в спокойной стране фиордов?

На выезде из Осло была пробка. В четыре дня тут каждый день так: народ едет с работы домой. Учреждения закрываются в три – и на телефонах во всех конторах врубается автоответчик, по которому чей-то жизнерадостный голос, записанный на пленку, сообщает, что будет рад слышать вас завтра с 9 до 15 часов.

Но я в пробку не попала: ехала в автобусе, а для них тут – выделенная полоса. И хоть бы один гад на легковушке, решив выиграть время, зарулил на нашу территорию, - нет же! Стоят как вкопанные, ждут своей очереди проползти еще три, пять, семь метров по направлению к дому.

У норвежцев есть четкие правила жизни. И они уверены, что все обязаны им следовать. Это залог всенорвежского спокойствия. Все должны платить налоги, все – в будущем получать хорошую пенсию, все – работать и все – ездить на разнообразные курорты, и так далее. Жизнь четко складывается из того, что должен ты и что – тебе государство. И всем от  этого хорошо. Все довольны, обустроены и любвеобильны.

И вдруг, 22 июля, в этом распорядке дней и ночей произошел сбой. 32-летний Андерс Брейвик, коренной норвежец, живший в лучшем районе Осло (не Рублевка, конечно: в здешних-то уборных обходятся без мрамора и золота, но все равно хорошо), берет машину, начиненную собственноручно приготовленной взрывчаткой, и взрывает здание правительства. А потом отправляется на остров Утойя, совсем рядом с Осло, и расстреливает из автомата десятки человек. Еще около сотни ранит. А потом гордо сдается в руки полиции со словами: «Работа сделана».

«НУ СУМАСШЕДШИЙ, ЧТО ВОЗЬМЕШЬ»?

«Сумасшедший, другого объяснения нет», - вздыхают норвежцы, с которыми я уж который день общаюсь близ цветочных мемориалов в центре Осло (розы неделю несли в память о 77 погибших). Но вот на днях глава норвежского комитета судебной медицины доктор Тарьей Ригнестад заявил прессе – вряд ли, мол, этот человек не в себе. Как тогда быть? На самом деле, ведь он не враз решил устроить расправу. Он 9 лет готовился. Покупал начинку для будущей бомбы (аммиачную селитру, например, которую используют в сельском хозяйстве как удобрение), приобрел автомат, почему-то получил на него лицензию…И, наконец, писал свой 1500-страничный «Манифест», в котором призывал правительства Европы одуматься насчет иммигрантов – и прекратить пускать их к себе. «Единственным прагматичным подходом к исламу является его изоляция в мусульманских странах», - пишет он в 1009-м году своему приятелю на Facebook (намедни приятель передал эти откровения журналистам «Вашингтон пост».) Аналогичные идеи – в «Манифесте», который он опубликует в Интернете за несколько часов до расправы. Произведение это, конечно, изъяли из Сети, но к тому времени его успели скопировать на сотни страничек и компьютеров, перевести и начать обсуждать в самых разных странах мира.

Так Брейвик получил мировую известность, которая ему очень по душе.

Копаясь в причинах появления такого монстра в столь прекрасной, до нереальности правильной и продуманной стране, можно, конечно, вспомнить о том, что к 1940-му году, когда Гитлер пришел и оккупировал Норвегию, ее бывший министр обороны Видкун Квислинг уже создал националистическую партию, которая с энтузиазмом пропагандировала антисемитскую политику (ну не было в Норвегии паломничества мусульман, против которых можно было бы выступить уже тогда). И в 42-м Гитлер дал-таки Квилингу пост премьер-министра норвежского правительства. И в СС норвежцев призывали. Так что вроде бы есть откуда взяться расизму в этническом норвежце Брейвике. Однако Квиллинга-то расстреляли после падения фашистской Германии как предателя, и с тех пор попыток реабилитировать его как-то никто не предпринимал. Да и в СС служили единицы. А норвежским женщинам, которые во время войны спали с немцами, не давали спокойной жизни, всячески клеймя и позоря.

Значит, нельзя однозначно списать фигуру Брейвика на совесть истории? Как невозможно заклеймить в сумасшествии? Что тогда?

- Пока психиатрическая экспертиза не закончена, никто не может точно сказать, что с ним было не так, - рассуждает психиатр Свейн Оверланд. – Подчас нам приходится работать с убийцами, которые вроде бы вели нормальный образ жизни, никаких подозрений не вызывали, а как начнешь копаться – выясняется, что у человека уже несколько лет как отклонения начались. Возможно, этими отклонениями объясняется то, что Брейвик так хладнокровно и так быстро расстрелял 68 человек на острове Утойя…

- И еще около сотни ранил! – добавляю.

- Может, у него был некий синдром супергероя, как мы это называем. Такие люди полагают, что у них есть особенная миссия.

- Но с чего норвежец возомнил, что у него – такая миссия? Достаток, дом в лучшей части Осло, своя ферма, казалось бы – живи и радуйся…

- Говорят, у Брейвика в юности был друг из Пакистана. Мусульманин. И спустя время Брейвик вдруг понял, что тому нельзя доверять. А все мы знаем: эмоции, которые испытаны в детстве и юности, - самые сильные, по сути, они и формируют личность…

- Ну хорошо, ненавидь себе на здоровье, говори об этом. Зачем стрелять-то?

- Мне кажется, Брейвик думал, что его не услышат. Зато в Интернете можно найти массу сторонников своих идей, какими радикальными бы они не были. И вот он не может обсуждать свои мысли в обычном обществе, потому что общество этого не приемлет, - и отправляется в Интернет (Брейвик давно высказывался против т.н. мультикультурализма, против «засилия ислама» на Фейсбуке, имя там массу поклонников. – Авт.). А там – подпитывался другими экстремистскими идеями…

МУСУЛЬМАНСКИЙ ОСЛО

Я отправилась в мусульманский район Осло посмотреть: какой такой мультикультурализм (этим корявым словом нынче кишат все газеты) так возмущал Брейвика. Женщина в хиджабе на другой стороне дороги, заметив в моих руках видеокамеру, погрозила пальцем и спешно закрыла лицо: не снимай, мол! В Гренланде, восточной (что символично) части Осло – куча так называемых гетто. Они вон там, за мостом начинаются, недалеко от железнодорожного вокзала. Пакистанцы, выходцы из Ирака, беженцы с Сомали… Женщины сплошь укутаны в традиционные темные, часто черные одежды (а на улице – плюс тридцать). Говорят, многие мужчины запрещают своим женам изучать норвежский язык – вдруг она потом свободнее себя почувствует, да еще уйдет?! Такая свобода поведения – «не в традициях».

В продуктовом магазинчике в три часа дня – толпа иммигрантов. Честно сказать, я почувствовала даже какую-то неловкость тут за свою европейски легкомысленную маечку и шорты: кругом-то у женщин даже волос под покрывалами не видно.

- А почему у вас за кассами только мужчины? – поинтересовалась у видного высокого пакистанца, пока тот заворачивал мне свежекупленные финики.

- Ну… - заулыбался тот, - это как бы не в наших традициях.

БЕЗ ЧУВСТВА ОПАСНОСТИ

…Оставив наконец «разделительный» мост и магазины с халяльным мясом позади и побродив меж правительственных зданий с заколоченными окнами (новые стекла после взрыва еще не вставили), иду на площадь, где торгуют овощами, шмотками, дисками и прочей всячиной. Американцы, вьетнамцы; иракская семья предлагает прохожим жареную кукурузу, а вон – пакистанец со свежей клубникой. Мультикультурализм в действии, причем у него тут очень вкусный запах.

- Ой, как страшна была, - коверкает английский пакистанец. – Оттуда летела стекло, - показывает вверх на здание парламента, - отсюда… Я побежал вон туда… Все бежали.

- А я в тот день не пришла, представляете, - с готовностью вспоминает 30-летняя художница Траки Лебланк (американка, замужем за итальянцем; он в Норвегии живет уже 17 лет, она – год; на площади продает украшения собственного производства). – Был дождь, а из-за него металл портится. Потом узнала о взрыве, прибежала помогать – стекла тут с мужем собирали, которые из окон вылетели… Когда более-менее успокоились, стали рассуждать: вряд ли это исламистский террор. Не за что просто. Страна и так очень открытая, слишком открытая…

- Слишком?

- У меня такое ощущение, что норвежцы очень наивны. Поколение бабушек-дедушек – они ж фермерами были, жили в совсем другой стране…

- …Двери в дома не запирали.

- Вот-вот. Предыдущее поколение не может предупредить молодежь: этого нельзя, того бойся, остерегайся хотя бы. Нас в Америке так воспитывают. А тут… Вот пример. Я была на вечеринке с девушками местными, так те очень даже обрадовались, когда с ними стали заигрывать южные парни. Дело в том, что норвежцы очень застенчивые. А внимания-то хочется. И о последствиях не особо думают. Или вот еще пример. Молодые норвежки могут гулять напропалую, потом, напившись, уснуть полураздетыми в парке – и что? Удивляться потом, что их изнасиловали? Дело в том, что люди тут привыкли чувствовать себя везде как дома. У них отсутствует чувства опасности.

Не могу не согласиться. Меня бесконечно удивляли рассуждения, которые я слышала от почти всех норвежцев, с кем разговаривала. Может, они с телека по вечерам, когда политики выступают, лозунги в блокноты записывают, а потом старательно повторяют заезжим журналистам и самим себе? Не знаю, но суть такова:

1) усиливать полицию после произошедшего не хотим, потому что неохота жить в полицейском государстве (и это несмотря на то, что дежурь на острове полиция, жертв явно было бы меньше!);

2) демократии надо еще больше, границы закрывать н для кого нельзя, и вообще (внимание) слава Богу, что это оказался норвежец, а не мусульманин, потому что тогда ВСЕ бы изменилось (а неохота);

3) все взахлеб цитируют слова матери одной из расстрелянных девушек, смысл которых такой вот: если этот человек показал столько зла, представьте, сколько мы все можем сделать добра.

В общем, все вполне душевно. Но как-то лозунгообразно. По всем пунктам хочется провести корректировочку - вот какие примерно мнения я ожидала услышать:

1) полиции должно быть больше. И пусть ответят, почему добирались до острова

целый час, когда там расстреливали людей, почему не было вертолета, почему на остров не послали военный вертолет, который стоял на военном аэродроме совсем рядом с Утойей, почему… (список можно продолжить);

2) давайте все-таки обсудим законодательство по отношению к приезжим не на собственных кухнях, а в парламенте: ведь то, что Партия прогресса, выступающая за более строгие правила иммиграции, – третья по результатам голосования на предыдущих выборах, тоже о чем-то говорит;

3) все, конечно, обеими руками за добро и всяческую любовь в принципе (кроме как к отдельным уродам), но давайте все-таки пересмотрим законодательство, по которому убийца нескольких десятков человек может получить максимум 21 год!

Но – нет. Такое ощущение, что все по привычке ждут: государство все решит правильно. Избавит страну от повтора подобного кошмара, как избавило автобусы от попадания в пробки.

Вот только если на дороге между людьми и государством встает фанатик, аварии с человеческими жертвами не избежать.

- Это правильно, что любая машина может въехать на территорию близ здания правительства, - промывал мои «недемократически» настроенные мозги начальник штаба полиции в Осло Йохан Фредриксен. – Потому что это показывает: правительство не прячется от народа за заборами!

- Ну тогда разрешите проезд и к королевскому дворцу, - пожала плечами я. – Почему туда нельзя?

- Ну нет, мы не должны быть наивными. Думаю, что-то будет меняться в системе охраны важных объектов, - сдался Йохан.

 «МУЛЬТИКУЛЬТИ ОБРЕЧЕН НА ПРОВАЛ»

Разобраться, что это за явление такое, под названием Брейвик, вовсю пытаются блогеры. Чуть ли не модно стало сравнивать норвежского стрелка с Раскольниковым Достоевского. Вот тоже мне страдалец. В отличие от героя русского писателя, Брейвик совсем не страдает! Он абсолютно уверен, что прав! "Мультикульти" обречен на провал когда речь заходит об исламе. Этот путь займет время и определенно приведет к гораздо большим человеческим страданиям, но по сути, по их собственной жадности, мультикультуралисты создали основу для собственного краха. Вы, скорее всего, поймете это, когда Европа снова вспыхнет через несколько десятилетий», - писал он в «Манифесте».

Ну хорошо, у каждого есть своя позиция. Говори, пиши, но зачем же 9 лет крапать в стол, чтобы выложить плоды своего труда в Интернете за несколько часов до того, как пойдешь приводить в действие приговор, который сам же вынес обществу?

- Я думаю, он однажды понял, что не будет услышан, - рассуждает со мной Кетил Солвик Олсен, зампредседателя Партии прогресса в норвежском парламенте – той самой, что давненько требует ввести более строгие правила для иммиграции в Норвегию. – Когда в конце 90-х Брейвик, по его признанию, присоединился к нашей партии, он рассчитывал, что с нами добьется своего. Но мы не разделяем экстремистских взглядов. А он решил, что демократическим путем его собственной цели никак не достигнуть.

- По-моему, политкорректность нашего общества не позволяет Брейвику и таким, как он, высказываться, - рассуждает Нина Витожек. – Знаю: в Норвегии полно людей, которые не любят иммигрантов, которым не нравится, что приезжих не обязывают изучать норвежский язык – сразу, по приезду. Но вслух не говорят, потому что их обвинят в расизме. И люди даже после такого ужасного случая твердят: все вокруг хорошие, мы всех любим, мы толерантны!..

- А я тут прочитала, что термин толерантность означает не только то, к чему мы привыкли. А вот с медицинской точки зрения это означает «полное или частичное отсутствие иммунологической реакции». Иммунитета, короче, не хватает…

- Ну да. Ведь, пожалуй, со времен второй мировой норвежцы не сталкивались со злом. И совершенно отвыкли от этого. Я недавно книгу о Норвегии написала – «Происхождение режима доброты». Это одна из немногих стран, где уважают политиков. Благополучие – доминирует во всем. Вот тут, в западной части Осло, где я живу (квартира Нины, где мы сидим, занимает весь четвертый этаж. – Авт.), люди могут не беспокоясь оставить на улице личные вещи, покупки (не знаю насчет покупок, а табун непристегнутых никакими замками велосипедов во дворе точно видела. – Авт.). Мы доверяем друг другу. В таких местечках, как Утойя, - тоже очень высокий уровень доверия. Еще больше, чем в городе. В горах есть домики, где для путешественников оставляют еду. И рядом стоит коробочка, куда следует положить плату. Никакого контроля. Но никто и не подумает красть – это такой код жизни у норвежцев: уважение к закону! Так что это общество было не готово к появлению Брейвика внутри себя. Просмотрело его.

- То ли дело в наших с вами странах, где способность высматривать опасность тренируется ежедневно…

- Да. И вот что я думаю. Случись нечто подобное, как на острове Утойя, у вас или в Польше – Брейвика бы схватили еще до приезда полиции!

- Так он стрелял!

- Сзади бы набросились, что-нибудь бы сделали. Там было 300 молодых людей, крепкие парни. Но у них была одна реакция – бежать. Не могу пока сказать об этом в норвежской прессе, слишком болезненно для людей. Но это так. Они – беспечные. Тем и прекрасно это жизнеустройство, - вдруг улыбнулась Нина. – Жаль, что эта утопия закончится.

- Беспечные и добрые. После теракта заявляют, что готовы дарить окружающим еще больше любви.

- Это христианская позиция. Почти что – если ударили по одной щеке, подставь другую. И я боюсь, что через некоторое время, когда внимание с вопросов исламского экстремизма будет отвлечено на феномен Брейвика, последует удар и с исламской стороны.

- ?!

- Потому что многие не любят норвежцев. Не только за Ливан и Афганистан, но и за то, что – благополучнее, богаче, за то, что кормят их, когда приезжают сюда жить... Знаете, недавно пакистанский шофер хотел высадить меня за то, что я… начала наносить на себя румяна! Мол, нельзя женщинам краситься. Вот как бывает.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Вообще-то очень не хочется, чтобы норвежцы отныне выискивали в каждом встречном-поперечном потенциального врага. Неприятно было, что в газету «ВеГе» я на этот раз не смогла попасть: входившая по электронной карточке девушка сказала, что посторонним «после недавних событий» – ни-ни. Офис моих коллег, к слову, здорово пострадал во время взрыва, поскольку находился недалеко от здания правительства. Шок у тех, кто был в это время на месте, до сих пор не прошел.

Да и не только у них. На площади перед зданием правительства группа энтузиастов разложила два стола – вторую неделю устраивают прохожим бесплатный массаж.

- Это для бедных со справкой? – поинтересовалась я.

- Нет, что вы! Люди в стрессе, им надо помочь. Поговорить, расслабить. Вот смотрите, - девушка открывает рекламный проспект, - видите рисунок со скамейкой? Вроде ничего страшного, да? А вот садится на нее человек, газету почитать – и получает информацию: там бомба, тут теракт, здесь – убийство. И для него это уже не мирная скамейка, а средоточение всего ужасного. Поэтому мы объясняем: чувствуешь, что тебе плохо от новостей – не читай. Не загоняй себя…

В общем, не просто массаж, а психологический. Кто как спасается. Хотя, конечно, выкинуть газеты – тоже не выход.

А выход будет, видимо, долгим и тяжелым. Хочется, чтобы он был найден. И чтобы никогда в этой утопически спокойной и цветущей стране никому не пришлось разрываться между похоронами жертв очередного фанатика, как 30-летнему Дагу Андре Андерсу, который в минувшую среду никак не мог решить: на какую панихиду мчаться. На Утойе погибли стразу трое его друзей. Их хоронили в один день. На трех разных кладбищах, в разных частях юга Норвегии. 

В материале использованы выдержки из статьи «Вашингтон пост», переведенной perevodika.ru

 

Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: Комсомольская правда автор: Наталья

	Обсудить на форуме	Все новости за 10.08.2011	Архив новостей	Все новости »

Новости из Норвегии. Интересные новости и публикации о Норвегии. Отношения между Россией и Норвегией. Актуальные новости о Норвегии на сайте norge.ru в открытом доступе. Так же доступны: версия для печати, rss канал, архив новостей, обсуждение новостей на форуме.