Архитектурные памятники Норвегии	Викинги	Нобелевские лауреаты
Знаменитые имена	Даты истории Норвегии	Статьи
Эпоха викингов	Великие путешественники	История Норвегии - обзор
Норвегия в годы Второй мировой войны

9 ГЛАВА.Часть 3

В политическом отношении Норвегия после 1814 г. представляла собой конституционную монархию, где у власти стояли не дворянство и аристократия – таких социальных слоев в Норвегии просто не осталось, – а чиновничество и городская буржуазия – торговый патрициат. Эти социальные слои вплоть до конца 30-х годов имели большинство в стортинге. Высшее чиновничество – бюрократия – представляло собой в Норвегии относительно самостоятельный слой, который старался упрочить сложившийся общественно-политический порядок. В первые полтора десятилетия после революции именно чиновничество вело за собой все остальные слои населения. Какие-либо серьезные внутриполитические конфликты в этот период отсутствовали, и на первый план выступили отношения со Швецией, точнее с общим королем Объединенных королевств.

На всем протяжении своего долгого царствования Карл Юхан, король Швеции и Норвегии под именем Карла XIV Юхана (1818-1844), всячески старался пересмотреть и урезать Эйдсволлскую конституцию. Считая эту конституцию слишком демократической, король хотел расширить свою власть в Норвегии и тем по возможности сблизить государственный строй Норвегии и Швеции, укрепить унию. Однако стортинг действовал в ином направлении. Уже в 1815 г. он впервые принял закон об упразднении дворянства и отмене всех дворянских привилегий. Поскольку, как известно, дворян в Норвегии было ничтожно мало, этот акт носил скорее символическое значение и в конечном счете был направлен против дальнейшего сближения со Швецией, где дворянство сохраняло влияние. Акт норвежского парламента был продолжением и развитием буржуазной революции 1814 г. Карл Юхан понимал, что отмена дворянства в Норвегии срывает его планы создать там новое дворянство и усилить этим королевскую власть. В качестве наследного принца он добился отлагательного вето. В 1818 г. стортинг повторно принял этот закон, а Карл XIV Юхан, только что вступивший на престол, отказался утвердить его. К 1821 г., когда закон готовили к принятию в третий раз и согласно Эйдсволлской конституции он более не нуждался в одобрении короля, Карл XIV Юхан пустил в ход все доступные средства, чтобы удержать стортинг от утверждения закона. Он даже пытался взывать к членам Священного союза, не без основания указывая на революционный характер закона об отмене дворянства. Король сам прибыл в норвежскую столицу, стянул к ней войска и стал даже подумывать о государственном перевороте – изменении конституции без согласия и одобрения стортинга. Однако, видя, что великие державы вовсе не намерены вмешиваться в дела Северной Европы и что норвежцы готовы отстаивать завоевания своей революции, Карл XIV Юхан вновь решил уступить. 1 августа 1821 г. закон об упразднении дворянства был принят в третий раз и вступил в силу.

Тогда же Карл XIV Юхан стал разрабатывать законопроект о поправках к Эйдсволлской конституции. В 1824 г. он предложил стортингу предоставить королю не более не менее как право абсолютного вместо отлагательного вето, право досрочного роспуска стортинга, право назначения председателей и товарищей председателей обеих его палат, право увольнения всех чиновников без следствия и суда, право на созыв заседаний стортинга раз в пять лет вместо трех, право определять его повестку дня, право создавать в Норвегии потомственное дворянство и т. п. Эти требования – всего 13 – были единодушно осуждены норвежской печатью и отклонены стортингом 16 мая 1824 г., несмотря на уговоры и запугивания Карла XIV Юхана. На следующий день десятилетняя годовщина принятия Эйдсволлской конституции впервые торжественно была отмечена в норвежской столице явно в пику королю, а в 1826 г. вся Норвегия торжественно отметила день 17 мая вывешиванием флагов и иллюминацией.

После того как 17 мая 1827 г. члены стортинга во главе с его президентом К. Крогом приняли участие в патриотическом банкете, а столичные студенты освистали в театре шведскую пьесу, стокгольмский двор разгневался всерьез. Наместник А. Сандельс был смещен, на его место назначен другой – швед Б. фон Платен, сторонник более тесного объединения обеих стран. Норвежцам было предложено на выбор праздновать дни заключения Мосской конвенции – 14 августа или принятия конституции с униатскими изменениями – 4 ноября. Напуганный стортинг решил больше не отмечать день 17 мая. Однако уже в 1829 г. Студенческое общество организовало в столице крупную патриотическую демонстрацию, которая по приказу Б. фон Платена была разогнана полицией и конными войсками. Многие демонстранты были ранены. Возмущение было столь велико, что стортинг потребовал отставки фон Платена. Король понял, что дело зашло слишком далеко. Б. фон Платен был отозван без замены, и с тех пор день 17 мая навсегда стал признанным национальным праздником норвежского народа. Инцидент 1829 г. вошел в историю под названием "боя на Рыночной площади" (Torgslaget).

В отношениях между Швецией и Норвегией на протяжении всего периода унии то вспыхивали, то затихали споры вокруг условий и самого характера унии, т. е. о степени зависимости Норвегии от Швеции. Если норвежская точка зрения сводилась к тому, что шведско-норвежская уния – плод добровольного объединения двух равноправных государств на основе Мосской конвенции, решений чрезвычайного стортинга в ноябре 1814 г. и Риксакта, то шведы считали, что Норвегия была передана шведскому королю по Кильскому мирному договору и лишь потом Швеция согласилась пойти на уступки, признав Эйдсволлскую конституцию. Для Швеции были очевидны ее первенствующее положение в унии и право в известной степени контролировать норвежские внутренние дела.

Уже в самом начале унии, в 1819 г. небольшое происшествие вызвало осложнение в шведско-норвежских отношениях – так называемое дело Будё¹. В местечко Будё (Нурланн) английские торговцы осуществляли незаконную, с точки зрения норвежцев, торговлю. Их товары были конфискованы норвежскими властями. Однако англичане сумели справиться с таможенной охраной и вывезли все свои товары в Англию. Путем фальшивых документов торговцы убедили лондонское правительство в своей правоте, и оно через британского посланника в Стокгольме потребовало возмещения понесенных убытков. Министр иностранных дел Швеции – Норвегии Ларе фон Энгестрём пошел на уступки: Норвегии пришлось выплатить британским купцам 18 тыс. ф. ст. Уже в 1821 г. стортинг выразил протест против этого решения, поскольку дело Будё рассматривалось им как внутреннее дело Норвегии. Через шесть лет, в 1827 г., стортинг, используя тот же инцидент и собрав необходимую документацию, потребовал создания для Норвегии отдельного дипломатического представительства – миссий и консульств. Стортинг также потребовал, чтобы норвежский государственный министр в Стокгольме участвовал во всех дипломатических переговорах, касавшихся Норвегии. В 1830 г. депутат стортинга Юнас Антон Ельм предложил рассматривать внешнеполитические дела, касающиеся Норвегии, в норвежском Государственном совете. Кроме того, Ельм предложил, чтобы шведско-норвежские консулы назначались не только шведским правительством, но и норвежским. Предложения Ельма были сочтены слишком дерзкими и не получили поддержки в стортинге. Впоследствии, однако, оказалось, что именно они составили норвежскую программу пересмотра унии.

Первым внешнеполитическим испытанием для Норвегии после вступления в унию стала проблема выплаты ею части государственного долга Датско-норвежского королевства. Этот вопрос обострил, с одной стороны, отношения Швеции-Норвегии с Данией и великими державами, с другой – отношения между Швецией и Норвегией. Кильским мирным договором было предусмотрено, что Швеция, присоединив к себе Норвегию, обязуется выплатить часть государственного долга прежнего Датско-норвежского королевства пропорционально народонаселению и ресурсам Норвегии.

Сразу же после Венского конгресса, летом 1815 г., начались затяжные переговоры между датчанами и норвежцами; шведы при этом заняли позицию стороннего наблюдателя, заявив, что не имеют к датско-норвежскому спору никакого отношения. В 1816 г. датский король Фредерик VI обратился за посредничеством к великим державам, позиции которых оказались далеко не одинаковыми. Если Австрия сразу же стала на сторону Дании, то Александр I первоначально поддержал Швецию-Норвегию, которых он рассматривал как своих союзников. В посланиях стортингу Карл Юхан весьма мягко уговаривал норвежцев пойти на некоторые уступки датчанам, одновременно в письмах главам великих держав подчеркивая, что норвежская революция 1814 г. освобождает Швецию от обязательств по Кильскому договору перед Данией. В конце концов суть дела сводилась к сумме выплаты. Датское правительство соглашалось удовлетвориться 6 млн. риксдалеров серебром, что было, однако, чрезмерно для бедной Норвегии.

Видя упорство Швеции-Норвегии, Россия была вынуждена под давлением Австрии, Пруссии, Великобритании согласиться на обсуждение вопроса. В Лондоне совещались послы великих держав, затем вопрос рассматривался на заседаниях Аахенского конгресса, решившего серьезно предупредить Карла XIV Юхана. Король Швеции – Норвегии был в конечном счете склонен к уступкам, но в тот момент занял твердую позицию и отверг право великих держав на вмешательство. Весной 1819 г. он даже провел военные маневры в Сконе, угрожая Дании. Одновременно король обратился за посредничеством к Великобритании. В итоге напряженных переговоров в сентябре было заключено соглашение, по которому Норвегия обязывалась выплатить Дании 3 млн. риксдалеров серебром в течение 10 лет. Теперь обострились отношения между королем и норвежским стортингом, который продолжал упорствовать и уступил лишь в 1821 г.¹²

Союзнические отношения Объединенных королевств с могущественным соседом – Российской империей – принесли Норвегии ощутимые плоды уже в 20-х годах. Если шведско-норвежская граница на севере была установлена еще по договору 1751 г. (см. гл. VII) и в 1809 г. финляндская часть ее стала русско-норвежской границей, то на Крайнем Севере у России и Норвегии не было установленной границы. В течение ряда столетий три округа на побережье Варангер-фьорда (Нейден, Пасвик и Пейсен-Печенга) считались общими (faelles distrikter). Это была почти не заселенная местность, где кочевали несколько десятков семей лопарей-саамов, находившихся либо в российском, либо в норвежском подданстве. Использовали эту территорию и жители русской Колы и норвежского Вадсё. Неопределенность вызывала трения и даже столкновения между жителями и властями. Поэтому в начале 20-х годов в Стокгольме и Петербурге были начаты переговоры о разграничении. Переговоры шли в целом успешно, и в 1825 г. представители России и Норвегии демаркировали границу на месте. При этом западная, большая часть "общих районов" отошла к Норвегии, восточная, меньшая – к России. 14 мая 1826 г. в Петербурге было подписано соответствующее соглашение¹³.

Однако разграничение, проведенное представителями центральных властей, местным русским властям показалось неудовлетворительным. Так, Архангельское генерал-губернаторство, в чьем ведении были северо-западные окраины России, настаивало на пересмотре соглашения, указывая на его неудобства для местных жителей. Положение осложнилось и тем, что власти автономной Финляндии выдвинули перед Петербургом пожелание, чтобы финские саамы получили доступ к Ледовитому океану для ловли рыбы и чтобы на норвежском берегу им было разрешено создавать стоянки для судов и склады. Между представителями России-Финляндии и Швеции-Норвегии в 30-х годах начались долгие, запутанные и далеко не гладкие переговоры о возможных изменениях границы и допуске финских саамов к океану, так в конце концов ничем и не завершившиеся.

Поначалу эти переговоры почти не оказали никакого влияния на взаимоотношения Швеции – Норвегии и России. Вопросы, которые на них рассматривались, имели местное значение и никоим образом не затрагивали интересов государств в целом. Возникавшие в их ходе планы обмена территорий имели своей целью лишь скорейшее урегулирование возникших осложнений. Однако уже с 30-х годов Финмаркский вопрос – так именовался весь комплекс проблем – стал приобретать иные масштабы. В Швеции и Великобритании, чьи отношения с Россией как раз в тот период обострились из-за восточного вопроса, стали приписывать России намерение овладеть незамерзающим Варангер-фьордом и создать здесь направленную против Англии военно-морскую базу. Одними из творцов этого вымысла были английский вице-консул в Хаммерфесте Д. Р. Кроу и шотландский путешественник С. Лейнг. С тех пор легенда о русских притязаниях на Северную Норвегию стала новым звеном в мифе о так называемой русской угрозе Северу, распространявшемся чуть ли не с XVII в. Следует отметить, что всю беспочвенность этих утверждений уже тогда видели трезвомыслящие наблюдатели, например амтман Финмарка О. Э. Бук, предпринявший в 1840-1841 гг. путешествие по северным районам Норвегии и России¹⁴.

ПРИМЕЧАНИЯ

11. Aktstykker om Bodøsaken / Udg. Y. Nielsen. – Historiske Samlinger. Christiania, 1900, Bd. 1, s. 113-464.

12. Stormagternes Forhold til Norge og Sverige 1815-1819 / Utg. Y. Nielsen. Christiania, 1886; Aktstykke frå uppgjerda millom Noreg og Danmark etter 1814 / Utg. H. Koht. Oslo, 1925.

13. См.: N и Чулков H. К истории разграничения России с Норвегией. – Русский архив, 1901, № 1, с. 143-157.

14. Ср.: Palmstiema С. F. Sverige, Hyssland och England 1833=1885. Kring November-traklatens förutsättningar. Stockholm, 1932; Kraft S. Nord-Norge i de Förenade kommgarikenas handelstraktater med Ryssland (см. рец.: Скандинавский сборник, вып. 1, с. 226 и сл.); J. R. Crowe's Report from Christiania of 31 December 1856. – HT, 1967, N 2, s. 130-154.

9 ГЛАВА.Часть 3. От мануфактурного к "свободному" капитализму. Либеральные реформы (1815-1850-е годы). ИСТОРИЯ НОРВЕГИИ

9 ГЛАВА.Часть 3. От мануфактурного к "свободному" капитализму. Либеральные реформы (1815-1850-е годы). ИСТОРИЯ НОРВЕГИИ