Флаг Норвегии

В Норвегии довольно устроенная жизнь, но это не идеальное общество

 Уроженка Воркуты Мария Ким Эспеланд, прожившая более 20 лет в Осло, рассказала о том, чем отличаются норвежцы от россиян

Мария Ким Эспеланд, которая родилась и провела детство в Воркуте, уже 23 года живет в Норвегии. Туда ее привела мечта. В пионерском лагере «Артек» она встретила ровесниц из Норвегии и была так ими поражена, что решила ближе познакомиться с этой северной страной, а позже и переехать туда. Ее рассказ — это рассказ о том, как мечта юной советской девочки стала целью, которую довольно быстро удалось достичь.

 

Сейчас Мария живет в Осло и работает переводчиком. Помимо русского знает еще три языка — норвежский, английский и болгарский. Про себя говорит, что она интернационалистка, которая помогает людям из разных стран находить общий язык.

 

Редакция «7x7» считает, что такие личные истории приглашают читателей к размышлению о глубинных причинах, которые подвигают людей к изменению своей жизни, а также на их примере хорошо видна разница в менталитете и отношении к социальным нормам и бытовым привычкам людей, живущих в соседних странах.

Я родилась в Воркуте в 1965 году. Тогда в городе была особая атмосфера. У всех были полные книжные шкафы, потому что все читали, все играли на музыкальных инструментах, чем-то занимались. Мне повезло вырасти в такой обстановке, несмотря на суровый климат и трагичную судьбу нашего города. Поэтому с детством мне очень повезло. Я вспоминаю фамилии своих одноклассников и сослуживцев моих родителей, и это очень звучные немецкие и еврейские фамилии. Хотя, конечно, какой-то страх и недосказанность в то время в воздухе висели.

 

Мое первое соприкосновение с Норвегией произошло в 1979 году. Тем летом моя старшая сестра устроилась в «Артек» на работу, и родители оставили меня с ней. Я ходила там «бесхозная». Там была международная смена, я видела ровесников со всего мира. Это было очень любопытно. А что я хотела тогда? Я хотела бороться за мир, чтобы не было войны, чтобы весь мир понял, что советские дети миролюбивые и хотят со всеми дружить. И тогда я встретила двух норвежских девчонок. Они не носили артековскую форму, которая была обязательной. Они были в джинсах, украшенных булавками, на шеях — лезвия. И они меня просто поразили. Одна из них эффектно прошлась колесом на спортивной площадке. И я подумала: «С такими девочками надо дружить».

 

Мы обменялись адресами. Поскольку я была очень застенчивым ребенком, я мало что смогла сказать им при личной встрече. Но приехав в Воркуту, я тут же написала им письма, и они мне ответили по-английски, и мы стали переписываться.

 

Я сходила в городскую библиотеку и нашла все книги о Норвегии. Я нашла норвежских писателей и стала все читать. И я поняла к концу 1979 года, что мир во всем мире — это очень абстрактная идея. А есть такая страна Норвегия, где живут такие самостоятельные девочки, имеющие обо всем свое мнение и не считающие, что взрослых надо слушаться всегда. И вот со страной, где живут такие девочки, надо укреплять отношения. А для этого надо выучить норвежский язык.

 

Я была активной пионеркой. Я пошла во Дворец пионеров и записалась в Клуб интернациональной дружбы, а потом я его возглавила, у меня была обширная переписка с детьми из разных стран — от Болгарии до Индии, Сейшельских островов и Новой Зеландии. Директор школы разрешила мне изучать, помимо английского, французский, и мне его вписали в аттестат. Я стала интересоваться, где же можно изучать норвежский язык, и поняла, что, наверное, это должна быть Москва. Я записалась на подготовительные заочные курсы филологического факультета МГУ. Поступление в МГУ превратилось в цель. Цель, конечно, амбициозная, но меня не пугало ничего, плана Б у меня не было. Мои родители думали, что это нереально, но все получилось.


19 октября 2014, 12:25
«В Норвегии довольно устроенная жизнь, но это не идеальное общество»
Уроженка Воркуты Мария Ким Эспеланд, прожившая более 20 лет в Осло, рассказала о том, чем отличаются норвежцы от россиян

Мария Ким Эспеланд, которая родилась и провела детство в Воркуте, уже 23 года живет в Норвегии. Туда ее привела мечта. В пионерском лагере «Артек» она встретила ровесниц из Норвегии и была так ими поражена, что решила ближе познакомиться с этой северной страной, а позже и переехать туда. Ее рассказ — это рассказ о том, как мечта юной советской девочки стала целью, которую довольно быстро удалось достичь.

 

Сейчас Мария живет в Осло и работает переводчиком. Помимо русского знает еще три языка — норвежский, английский и болгарский. Про себя говорит, что она интернационалистка, которая помогает людям из разных стран находить общий язык.

 

Редакция «7x7» считает, что такие личные истории приглашают читателей к размышлению о глубинных причинах, которые подвигают людей к изменению своей жизни, а также на их примере хорошо видна разница в менталитете и отношении к социальным нормам и бытовым привычкам людей, живущих в соседних странах.


 
Фото Максима Полякова

 

Я родилась в Воркуте в 1965 году. Тогда в городе была особая атмосфера. У всех были полные книжные шкафы, потому что все читали, все играли на музыкальных инструментах, чем-то занимались. Мне повезло вырасти в такой обстановке, несмотря на суровый климат и трагичную судьбу нашего города. Поэтому с детством мне очень повезло. Я вспоминаю фамилии своих одноклассников и сослуживцев моих родителей, и это очень звучные немецкие и еврейские фамилии. Хотя, конечно, какой-то страх и недосказанность в то время в воздухе висели.

 

Мое первое соприкосновение с Норвегией произошло в 1979 году. Тем летом моя старшая сестра устроилась в «Артек» на работу, и родители оставили меня с ней. Я ходила там «бесхозная». Там была международная смена, я видела ровесников со всего мира. Это было очень любопытно. А что я хотела тогда? Я хотела бороться за мир, чтобы не было войны, чтобы весь мир понял, что советские дети миролюбивые и хотят со всеми дружить. И тогда я встретила двух норвежских девчонок. Они не носили артековскую форму, которая была обязательной. Они были в джинсах, украшенных булавками, на шеях — лезвия. И они меня просто поразили. Одна из них эффектно прошлась колесом на спортивной площадке. И я подумала: «С такими девочками надо дружить».

 

Мы обменялись адресами. Поскольку я была очень застенчивым ребенком, я мало что смогла сказать им при личной встрече. Но приехав в Воркуту, я тут же написала им письма, и они мне ответили по-английски, и мы стали переписываться.

 

Я сходила в городскую библиотеку и нашла все книги о Норвегии. Я нашла норвежских писателей и стала все читать. И я поняла к концу 1979 года, что мир во всем мире — это очень абстрактная идея. А есть такая страна Норвегия, где живут такие самостоятельные девочки, имеющие обо всем свое мнение и не считающие, что взрослых надо слушаться всегда. И вот со страной, где живут такие девочки, надо укреплять отношения. А для этого надо выучить норвежский язык.

 

Я была активной пионеркой. Я пошла во Дворец пионеров и записалась в Клуб интернациональной дружбы, а потом я его возглавила, у меня была обширная переписка с детьми из разных стран — от Болгарии до Индии, Сейшельских островов и Новой Зеландии. Директор школы разрешила мне изучать, помимо английского, французский, и мне его вписали в аттестат. Я стала интересоваться, где же можно изучать норвежский язык, и поняла, что, наверное, это должна быть Москва. Я записалась на подготовительные заочные курсы филологического факультета МГУ. Поступление в МГУ превратилось в цель. Цель, конечно, амбициозная, но меня не пугало ничего, плана Б у меня не было. Мои родители думали, что это нереально, но все получилось.


 

 

На втором курсе я нашла способ, как попасть в Норвегию, что было очень сложно в советское время. Я придумала себе научную тему, которая предполагала стажировку в этой стране. Заявила, что буду заниматься норвежскими диалектами. А значит, надо выезжать и изучать их на месте. К сожалению, моя мысль была очень прозрачной: мне сказали, что такой темой я заниматься не могу. То есть стажировок в Норвегию не было. Мы сидели пять лет в МГУ, зубрили норвежскую грамматику и историю языка. Посольство Норвегии пригласило нас на джазовый концерт, но деканат пригрозил исключить тех, кто на него пойдет. До сих пор обидно. Из-за таких мелочей постепенно крепло желание уехать, потому что все яснее становилось, что я не смогу достичь своей цели без компромиссов.

 

Первый раз я приехала в Норвегию после окончания университета. Это был 1989 год. Я встретилась с одной из своих артековских подруг. Я праздновала там Рождество и попала просто в сказку. Красивые домики, занесенные снегом, рождественский уют, рождественская еда, подарки. Это было первое впечатление о Норвегии.

 

Решение о переезде в Норвегию было принято практически мгновенно. В 1989 году я привезла с собой диплом МГУ, пришла в университет Осло и сказала: «Вот мой диплом, вот я». Мне ответили: «Для таких, как ты, у нас есть специальная программа. Заполняй анкету, укажи, что будешь заниматься скандинавскими языками, и тогда место для тебя будет». Я это и сделала.

 

В первом семестре во всех вузах в Норвегии все изучают философию. Считается, что это придаст академичность всему образованию. Я поняла, что лекторы очень левых взглядов, они постоянно цитировали Маркса, Энгельса и даже Ленина. И я подумала: «Мне что, сейчас это надо будет повторять?». И я подала заявку с полным списком литературы по предметам марксизма-ленинизма, которые были для нас обязательными в МГУ. И меня освободили от этого экзамена и выдали письмо. В письме было написано: «Мы освобождаем тебя от экзамена по философии, поскольку ты изучала в течение пяти лет те предметы, которые для нас релевантны. В том числе и научный коммунизм, — дальше открываются скобки. — Хотя мы не уверены, какая именно теория науки была представлена этим предметом. Тем не менее мы рекомендуем, чтобы этот экзамен ты не сдавала». Таким образом, марксизм-ленинизм пригодился мне один раз в жизни. После этого мой диплом признали, и со временем я нашла работу переводчика.


Большинство переехавших в Норвегию русских — это девушки, вышедшие замуж. Они сразу же попадают в норвежские семьи. Там все-таки другая атмосфера. А у меня ситуация была нетипичная. Я была одна, и это наложило отпечаток. Только спустя много лет, когда я познакомилась с будущим мужем, он мне объяснил, почему есть граница между норвежцами и иммигрантами. Мне это было не понятно в те годы. Мне было странно и больно, что все держат дистанцию. Тебя приглашают в гости, но это визиты вежливости. И потом это не превращается в крепкую дружбу.

 

Когда люди дарят друг другу подарки, это сопровождается комментарием: «Это я купила на распродаже. Это мне обошлось в маленькую сумму». И только мой муж смог мне это объяснить. Когда он первый раз побывал у меня дома, то на следующий день подарил мне термометр с теми же словами: «Я купил это в дешевом хозяйственном магазине». И тут я взорвалась и сказала: «Да что ж это такое? Как вы можете так оскорблять людей?». На его лице было изумление. Он сказал: «Ты такая успешная, ты такая самостоятельная. Конечно, ты можешь позволить себе купить такую мелочь, как термометр. Я просто заметил, что у тебя его нет. И поэтому я делаю этот подарок. Я подчеркиваю, что он дешевый, чтобы тебя не обременять, чтобы ты не чувствовала, что ты мне чем-то обязана». И тут до меня дошло, что вся эта отчужденность — это просто уважение к твоей личности. Тебе никто не навязывается, не хочет ставить в неудобное положение, в том числе и дорогими подарками.

 

Меня сильно удивило отсутствие книг в домах. В Норвегии как-то не принято читать. Есть читающие люди, но это редкость, их мало. Я обратила внимание, что в домах гостиные очень уютные, там полумрак, но там нет книжного шкафа, книг и сильного света, при котором удобно читать. Видимо, тут нет такой традиции, она пропала. В основном читают детективы.

 

О выборах в Норвегии

 

Норвежцы считали, что у них все идеально. И они стали приглашать активистов, членов общественных организаций, правозащитников из бывших советских республик понаблюдать за выборами: «Приезжайте и посмотрите, какая у нас политическая система». И действительно — фальсификаций нет, все подсчитывается быстро, эффективно и честно. Первый раз наблюдатели приехали в 2009 году. В день выборов мы были на участках и видели, как люди голосуют. И тут же наблюдатели сказали: «Как же так? У нас не предъявляют удостоверения личности, а только говорят, как тебя зовут и день рожденья. А если я притворюсь соседом, и мне дадут проголосовать за него?» Норвежцы удивились и ответили, что никому в голову не придет злоупотреблять так. Но они признали, что это непорядок, и исправили это упущение. Еще один момент. Мигранты, иногда малограмотные люди, заходили в кабинку для голосования вдвоем. Например, муж помогал жене разобраться с бюллетенем. Наблюдатели сказали, что и это неправильно. «Как так? Ведь он сейчас может указать, за какую партию ей голосовать. И она, преданная и послушная жена, так и поступит». Норвежцы признали и это. И в результате внесли поправки в свое законодательство.

 

В Норвегии есть уважение к России. Это страна с мировой культурой и изумительной историей. Но, к сожалению, я должна признать, что норвежские СМИ дают однобокую картинку о России. Они слишком упрощают ситуацию. И это влияет и на меня. Хоть я очень критически смотрю телевидение и читаю газеты, но это [упрощенное восприятие России] все равно проникает. И каждый раз перед поездкой в Россию я думаю: «Уф. Как-то боязно». Но уже там я встречаю спокойных, адекватных, воспитанных людей. Большинство норвежцев воспринимают Россию как богатую, большую, интересную страну, однако, поскольку там происходят непонятные действия, наверное, ее надо опасаться.

 

О России и Украине

 

Я последние месяцы провожу параллель между ситуацией в «Россия-Украина» и «Норвегия-Швеция». Ровно 100 лет назад в 1905 году Норвегия созрела для того, чтобы разорвать унию со Швецией и стать полностью самостоятельной. И это произошло мирным путем. Эти две страны имеют большую общую границу, братские народы, родственные языки. Норвегия приобрела независимость без единого выстрела. Это уникально. Честь и хвала обеим странам. Я вижу в этих ситуациях историческую параллель. Обидно, что у России и Украины не получилось в похожей ситуации предпринять мирные шаги.

О Брейвике, взрыве парламента и стрельбе на острове Утойя

 

Конечно, это был шок! Все люди, с которыми я разговаривала, кто слышал взрыв в центре города, рассказывали, что у них были самые разные предположения о том, что произошло, но не было версии взрыва. Кому-то показалось, что прогремел гром, кому-то показалось, что на стройке упал контейнер с битым стеклом... Мозг отказывался предположить худшее. Мы все были прикованы к экранам телевизоров, все это было очень страшно. И когда в новостях сказали, что это дело рук одного человека, он пойман, и он гражданин Норвегии, было предположение, что это иммигрант. Оказалось, из-за наших предубеждений нам легче было бы принять, что террорист — не норвежец. Потом было организовано шествие. Я сказала мужу, что мы должны быть там. Это было хорошо для нас: мы увидели много единодушных людей, поняли, что мы не одиноки в своей скорби. На самом деле людей на Ратушной площади и прилегающих улицах было так много, что нам некуда было двигаться. Вместо шествия получился митинг, на котором присутствовали королевская семья, премьер-министр, члены правительства. Мы все стояли и в память о погибших на Утойе пели «К молодежи», песню на стихи Нурдаля Грига.

 

Потом мне позвонили из администрации премьер-министра Норвегии, которая была разрушена взрывом. Вся администрация переехала в его жилой дом. Меня попросили прийти туда как переводчика, потому что свои соболезнования будет выражать глава России. Это единственная выполненная мной работа, за которую я не могу послать счет.

 

Премьер-министра [Йенс Столтенберг] привезли с Утойи для телефонных разговоров. Больше всего меня поразили его глаза, наполненные болью. Когда разговор закончился, и я поднялась, чтобы уйти, он посмотрел на меня и сказал (я не знаю, как это прозвучит по-русски, и боюсь неправильно передать нюанс): «Мне тебя нужно обнять». Это то малое, что он мог сделать, потому что мне тоже было очень больно. Я воспринимала это как личную трагедию. И мы обнялись. Это было выражение боли, которую мы оба чувствовали. Но это было тактично и без всяких лишних слов.

Норвежцы раз за разом доказывают, что в какие-то сложные моменты готовы объединяться. Они уважают слабых, старших, меньшинства. В Норвегии с давних времен есть слово «дюгнад» (dugnad) — что значит, совместный, безвозмездный, радостный труд. Это то, что нам в советское время пытались привить субботниками. Вот это происходит в Норвегии постоянно. Детская футбольная команда... Значит, родители собираются и занимаются фандрайзингом, пекут пироги и весело их продают. Если у вас есть катер, то два раза в год в месте стоянки проходит уборка, а потом что-то вроде вечеринки. Поэтому здесь принято объединиться без спонсорства, а просто так, и своими силами сделать что-то сообща.

 

У нас все очень высокое — налоги, зарплаты и цены. Приехав сюда туристом, можно упасть в обморок от этих цен. Но если ты здесь живешь, то эти цены сопоставимы с твоей зарплатой. Кроме того, мы тут не экономим на электричестве вообще. Цена на электричество очень низкая, всем лень выключать свет. Это я к тому, что не все дорогое.

 

В основном все норвежцы спортивные люди, но есть и те, кто не любит спорт. Мы же все разные. У кого-то не то телосложение, у кого-то развился в детстве ревматизм. Но здесь принято поддерживать себя в форме. На лыжи дети встают рано. Хотя есть люди, которые любят поваляться на диване.

 

Об олимпийском чемпионе, «короле лыж» Петтере Нортуге, который был осужден на 50 дней за вождение машины в нетрезвом виде

 

Никто не сомневался, что его накажут. Никто не сомневался, что его лишат прав пожизненно. Все считают, что так и должно быть. Нортуг был великим лыжником, он им и останется. Но он нарушил закон и сделал это сознательно и грубо. Закон работает, и не важно, кто ты такой.

У многих норвежцев есть маленькие домики в горах или около моря. У нашей семьи домик к горах где-то в 80 км от Лиллехамера. Без электричества, без воды, с удобствами на улице. Но в нескольких метрах у нас горное озеро, откуда мы пьем сырую воду. Уехать туда пожить в единении с природой, таскать воду, растапливать печку, смотреть на звездное небо — это самое большое удовольствие. Быть наедине с природой — это счастье.

 

Норвежский язык очень лаконичный и напевный. В нем ударение, как и в китайском языке, не силовое. Используется повышение и понижение тона. Получается особая мелодика языка. Это красиво звучит.

 

А помните, что говорит Винни-Пух Кролику, когда тот предлагает им хлеб со сгущенкой и вареньем? «И того, и другого, и можно без хлеба». Причем в оригинале — «и то, и другое». А «можно без хлеба» — это гениальная русская добавка. В норвежском языке всю фразу «и того, и другого, и можно без хлеба» можно передать всего одним глаголом, имеющим легкий оттенок допущения непозволительной роскоши maule. Это «есть без хлеба то, что полагается класть на хлеб» — ветчину, сыр и другое. Изумительно! Или другой пример. Этого глагола нет в русском языке, но мы знаем это чувство. «Misunne» — завидовать. «Мис» — это приставка, которая означает «не». А глагол «unne» — это желать другому человеку испытать, пережить что-то хорошее. Например: «Как я прекрасно отдохнул вчера в горах. И тебе такого же желаю. Съезди в горы!». И все это одним глаголом.

 

Но не надо идеализировать Норвегию. Я, конечно, могу с восторгом рассказывать обо всем хорошем. В обшестве много доверия. Государство доверяет тебе, ты доверяешь государству, члены общества доверяют, что ты не будешь увиливать от своей ответственности и выполнишь то, чего от тебя ждут, и никто поэтому не стоит у тебя над душой. Здесь довольно устроенная жизнь, но это не идеальное общество. Здесь тоже все есть — и коррупция, и воровство, и халатность. Просто в малых количествах. Оно не преобладает. Мы все — разные люди. Я не хочу сказать, что Норвегия — это решение всех проблем, и всем нужно жить так.

 

Я уже давно не думаю о том, чтобы вернуться жить в Россию. Моя жизнь здесь. Я очень рада, что мне удалось найти себя здесь. Моя роль очень скромна, я всего лишь переводчик. Но я рада тому, что я помогаю людям общаться, находить общий язык. Тем самым я воплощаю мечту своего детства — укреплять отношения. Мне кажется, что эту работу я буду делать лучше отсюда, чем из России, где, наверно, мне придется в определенной степени бороться за существование. И много сил тратить на то, чтобы выжить. Здесь мне этого не приходится делать, и это большое преимущество.

Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: «7x7»  Автор: Максим Поляков

 



теги новостиВ Норвегии довольно устроенная жизнь, но это не идеальное общество. О Норвегии



Новые публикации о Норвегии

Цифровой прыжок Норвегии: Будущее ИИ рождается в Арктике

Цифровой прыжок Норвегии: Будущее ИИ рождается в АрктикеСентябрь 2025 года войдет в историю Норвегии как переломный момент, определивший ее роль в глобальной технологической гонке на десятилетия вперед. В течение нескольких дней страна оказалась в центре внимания мировых СМИ благодаря двум, на первый взгляд, разным, но на деле тесно связанным событиям. Сначала технологический гигант OpenAI, создатель ChatGPT, объявил о начале реализации беспрецедентного по своим масштабам проекта — строительства в арктическом регионе Норвегии одного из мощнейших в мире суперкомпьютеров для нужд искусственного интеллекта.

Норвегия на пороге перемен: Финальный отсчет до выборов в Стортинг

Норвегия на пороге перемен: Финальный отсчет до выборов в СтортингЗа неделю до решающего голосования 8 сентября 2025 года Норвегия замерла в ожидании. Анализ ключевых тем, предвыборных дебатов и региональных интриг, которые определят будущее правительство и курс страны на ближайшие четыре года. Ключевой вопрос, на который должны ответить эти выборы, — сохранит ли власть нынешняя левоцентристская коалиция во главе с премьер-министром Йонасом Гаром Стюре (Рабочая партия, AP) или же в правительство вернется правоцентристский блок под руководством бывшего премьера Эрны Сульберг (Консервативная партия, Høyre).

Как Норвегия вытесняет майнеров ради будущего ИИ

Как Норвегия вытесняет майнеров ради будущего ИИСентябрь 2025 года стал месяцем, когда Норвегия решительно перевернула страницу в своих отношениях с бурно развивающейся цифровой экономикой. Пока внимание мира было приковано к анонсу строительства суперкомпьютера OpenAI в Арктике, в полную силу вступил новый, стратегически важный закон, призванный навести порядок в сфере дата-центров.

Налоговая война или битва за благосостояние: Норвегия выбирает экономическое будущее

Налоговая война или битва за благосостояние: Норвегия выбирает экономическое будущееЗа шумом предвыборных лозунгов и климатических дебатов в Норвегии разворачивается фундаментальный спор, который определит экономический облик страны на десятилетия вперед. Накануне выборов 8 сентября 2025 года норвежское общество раскололось на два лагеря по ключевому вопросу: как финансировать знаменитую скандинавскую модель всеобщего благосостояния?