РЕПАТРИАЦИЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ
 «Неужели вам для этой работы обязательно нужен профессор?»— с несчастным видом спросил отец, когда ранней весной 1920 года Совет Лиги наций предложил ему взять на себя трудное поручение — отправку военнопленных на родину.— Неужели для этого нельзя найти более подходящих людей?».
С другой стороны, ему казался весьма многообещающим тот факт, что новая международная организация занялась этим вопросом одним из первых. Со времени заключения перемирия прошло уже полтора года, а массы военнопленных все еще томились в ожидании отправки на родину. Жили они в ужасных условиях и тысячами умирали в лагерях.
Правда, еще на Гаагской конференции 1899 и 1907 годов были предприняты попытки установить такой международный закон, по которому военнопленные не считались бы врагами, имели право на кров, еду и одежду и не должны были подвергаться дурному обращению. Но мировая война перевернула все правовые и моральные нормы. Во многих европейских государствах царил полный хаос и во время войны, и после, и ни Международная организация Красного креста, ни правительства союзников, несмотря на все их усилия, не могли оказать военнопленным никакой помощи.
В Германии условия были довольно сносные, но в конце концов и ее настиг экономический кризис. Тогда дело сильно осложнилось, особенно для русских военнопленных, которые после 1917 года потеряли связь с родиной.
В европейской части Советской России в каждом лагере содержалось от 2 тысяч до 10 тысяч человек, а в Сибири число их достигало 35 тысяч на каждый лагерь. Тысячи людей погибали от голода. Русские морозы, сыпной тиф, малярия, холера, чума и туберкулез уносили огромное количество жизней. Русские врачи и медики из числа военнопленных пытались бороться с эпидемиями, но им не хватало для этого дезинфекционных средств, медикаментов, топлива, воды и соломы для подстилки.
Годы плена, отсутствие каких-либо занятий, холод и голод при полной безнадежности деморализовали пленных. Немногочисленные священники, жившие в лагерях, мало чем могли помочь своим товарищам по плену. «При ближайшем рассмотрении они быстро обнаруживали, как мало сами получают от своей религии»,— рассказывал один из членов комиссии по оказанию помощи. Но были и примеры самопожертвования и геройства. Один врач-немец, которому после долгих лет пребывания в плену представилась возможность выйти на волю, предпочел остаться в лагере, чтобы продолжать помогать другим.
Кроме военнопленных, было еще около 330 тысяч интернированных лиц из числа проживавших в России подданных европейских государств. В годы войны Международная организация Красного креста и другие организации помощи получали доступ в лагеря интернированных в Центральной Европе и в России. Была налажена раздача еды, одежды и медикаментов, создавались больницы, был организован обмен инвалидами. Особенно деятельны были общества Красного креста Дании и Швеции. Медсестры шведского Красного креста спасли тысячи жизней.
После Октябрьской революции всех пленных, находившихся в России, объявили «вольными» гражданами. Вековому царскому самодержавию был нанесен смертельный удар, и надо было создавать новое общество. В ответ на революцию началась контрреволюция, которую поддержали прежние союзники России. Несчастные военнопленные снова были интернированы и теперь уже лишены какой бы то ни было помощи извне. Американские и скандинавские общества помощи не могли до них добраться, бессильной оказалась и Международная организация Красного креста. Некоторые общества Красного креста обратились к своим правительствам с просьбой вмешаться во имя цивилизации и гуманности. Но отдельные правительства здесь ничего не могли сделать.
Лига наций видела единственный исход в том, чтобы поручить выполнение этой задачи какому-то одному лицу. Но нужен был человек, которому доверяли бы все и которому оказалось бы по плечу такое грандиозное мероприятие. Одному из секретарей Совета Лиги наций Филипу Ноэль-Бэйкеру было поручено поехать в Христианию и уговорить Нансена взять на себя роль организа-тора этой работы в качестве верховного полномочного комиссара Совета Лиги наций.
Немедленно по прибытии в Христианию Филип Ноэль-Бэйкер дал знать в Люсакер, что он находится в британском посольстве и просит Нансена не отказать в любезности сообщить ему, когда тот сможет принять посланца Лиги наций. Не прошло и получаса, как Бэйкер увидел у подъезда посольства «форд», за рулем которого сидел Нансен. «Он был на тридцать лет старше меня и притом один из самых знаменитых людей своего времени, но он и не подумал послать за мной, а сам пришел приветствовать молодого посланца Лиги наций».
Нансен сразу же заговорил о деле. Не тратя лишних слов, он тут же попросил Бэйкера ввести его в курс дела и рассказать, как именно представляет себе Совет Лиги наций решение предстоящей задачи. Бэйкер не мог дать ему ответа. У Лиги наций имелись на этот счет очень смутные соображения. Семь часов без перерыва Нансен расспрашивал молодого человека. Они переворошили все имевшиеся в посольстве карты, справочники, малейшая деталь обсуждалась всесторонне. Англичанину не удалось даже сделать перерыв для традиционного файв о'клока. Под конец Нансен сказал, что ему понадобится несколько дней на размышление, и распрощался.
«Помню, что нам пришлось подталкивать его «форд» вниз под горку, чтобы завелся мотор,— рассказывал Бэйкер,— и я думал при этом, увижусь ли я когда-нибудь снова с этим удивительным человеком?» Бэйкер не очень на это надеялся, поскольку не смог дать удовлетворительный ответ ни на один из вопросов Нансена, не знал ни того, где находятся лагеря военнопленных, ни того, сколько их вообще, не знал, готово ли Советское правительство оказывать содействие, не знал, можно ли раздобыть судно или поезд для перевозок, не знал, кто будет организовывать пересыльные лагеря и дезинфекционные пункты, не знал даже и того, где и как Нансену придется добывать необходимые денежные средства. Бэйкер решил, что едва ли во всем мире найдется человек, который захочет рисковать своим добрым именем ради такого безнадежного предприятия.
Три дня спустя Ноэль-Бэйкер получил приглашение к ужину в Пульхѐгде. Весь вечер толковали о всяких разностях: об охоте, о рыбной ловле, о зимнем спорте, об Англии и Норвегии, о политической обстановке. О пленных — ни слова, и Бэйкер с сожалением подумал: «Вот и конец всему!» Но, провожая гостя к дверям, Нансен сказал, пожимая ему руку: «Можете сообщить Лиге наций, что я берусь выполнить это поручение. Приезжайте ко мне завтра, и мы набросаем кое-какие планы».
Что заставило Нансена так поступить?
По мнению Бэйкера, у Нансена были для этого две причины: во-первых, и это главное,— полмиллиона военнопленных, влачивших жалкое существование в дальних лагерях. Во-вторых, огромный политический резонанс выполнения такой важной задачи. Если удастся спасти пленных и вернуть их семьям, это увеличит престиж Лиги наций в самом начале ее деятельности, укрепит ее авторитет, и новая международная организация поплывет на всех парусах.
Ф. Ноэль-Бэйкер стал помощником Нансена по выполнению поручения Лиги наций, а капитан Д. Финне — его секретарем. Работу начали немедленно.
Первым встал финансовый вопрос. Откуда брать деньги? Лига наций еще не располагала собственными денежными средствами, а в опустошенных войной странах и во вновь образованных государствах вообще не на что было рассчитывать. Лига наций могла только предоставить гарантии да суммы, которые были выделены отдельными государствами на восстановление Центральной Европы, но пока еще не пущены в дело. Ведавший этими фондами комитет, в состав которого входили и представители нейтральных стран, находился в Париже. Нансен составил смету предстоя-щих расходов и поехал туда. Он разъяснил членам комитета, что возвращение военнопленных к производительному труду будет значительно способствовать экономическому возрождению Европы.
Джон X. Горвин, будущий главный представитель Нансена по борьбе с голодом в Стране Советов, был тогда генеральным секретарем этого комитета, именовавшегося Международным комитетом по кредитованию помощи. Теперь, в 1955 году, он написал мне: «Серьезность и настойчивость, с какими Нансен апеллировал к комитету, произвели глубокое впечатление на его членов и были главной причиной благоприятного результата».
Комитет согласился с доводами Нансена, и после длительных переговоров ему удалось убедить многие правительства выделить необходимые кредиты. Первыми откликнулись малые страны — Дания, Норвегия, Швеция, Голландия и Швейцария. Позднее присоединились Англия и Франция. Теперь надо было организовать самоѐ «акцию». В качестве помощника был назначен в числе многих других молодой Томас Лодж, проживавший тогда в Париже. В своей статье, опубликованной в 1943 году в журнале «The Norseman» («Норвежец»), он рассказал кое-что о себе и о моем отце: «Я успел совершенно позабыть об одном случайном разговоре по поводу того, какие расходы вызовет репатриация военнопленных, как вдруг мне предложили стать помощником Нансена по финансовым делам, связанным с этим вопросом. Нансен тогда находился в Лондоне, и я пришел к нему с финансовой сметой. Она представляла собой какую-то странную смесь абсолютно надежных обещаний, полуобещаний и намеков на обещания. Нансена я знал в ту пору только понаслышке. Имя, связанное со сказочными экспедициями, но совершенно неизвестное в послевоенном политическом мире. Если бы при нашей встрече я увидел обыкновенного европейского политического деятеля, пусть даже достойного особого уважения представителя этой категории, я наверняка постарался бы под благовидным предлогом отвертеться от такого рискованного предприятия. Но в лице Нансена я встретил такого человека, что при нем о таких вещах, как «отвертеться», просто стыдно было думать.
Не подумайте, что Нансен говорил со мной о каких-то высоких материях. Нет, он был не таков. Я нашел в нем человека простого и прямого, всецело посвятившего себя тому делу, за которое взялся. Разве можно восстановить Европу, если предоставить этих несчастных военнопленных своей судьбе?
Бескорыстие Нансена не вызывало ни малейших сомнений! И — хотя и со вздохом, и не без колебаний — я дал свое согласие и тем самым вступил в тот период своей жизни, который принес мне наибольшее удовлетворение,— период личного сотрудничества с Нансеном, которое не прерывалось до самой его смерти».
Кредитов, отпущенных Нансену, было еще далеко не достаточно, а работу надо было начинать как можно скорее — хотя бы на те средства, что имелись. Экономить надо было вовсю. В первую очередь Нансен экономил на своих личных расходах. Мало того, что он работал совершенно бесплатно,— для него это само собой разумелось,— он снимал мансарды в самых дешевых отелях и ездил по Европе третьим классом. Тщетно старался Т. Лодж уговорить Нансена позволить себе немного больше комфорта и не утомляться так ради того, чтобы сэкономить несколько долларов на дело помощи.
Нельзя было начать работу, не договорившись с Советами, которые должны были доставить военнопленных к границе, и с Международным Красным крестом, который должен был начать работу в лагерях. Нансен пытался начать переговоры с Советским правительством, но его телеграммы, посланные через Лигу наций, даже не дошли до Москвы, а направленный им туда курьер не получил разрешения на въезд в страну. Тогда Нансен сел в поезд и отправился в Москву сам.
Исходя из старого опыта, Нансен считал, что переговоры всегда легче вести непосредственно с человеком, которого это дело касается, а поскольку в центре Европы еще оставалось 200 тысяч русских военнопленных, он счел это обстоятельство достаточным основанием для сотрудничества. Но советский нарком иностранных дел Георгий Чичерин заявил, что Лига наций не получила приз-нания Советского правительства, которое в свою очередь не признано западными державами, а потому он и не может вести переговоры с Лигой наций и с представителем этой Лиги.
Однако Чичерин согласился вести переговоры лично с Нансеном — не как с представителем Лиги наций, а как с уполномоченным отдельных правительств. В результате Нансену пришлось создать собственную организацию, под свою личную ответственность. Лига наций дала согласие на этот план, и Нансен совместно с Джоном Горвином, Томасом Доджем и другими совершил рекогносцировочную поездку по Европе через Австрию, Венгрию, Германию, Латвию, Литву и Эстонию. Закончилась эта поездка в Москве, где Нансен провел несколько дней. Нансен посещал руководящих политических деятелей этих стран, университетских профессоров, членов обществ Красного креста, промышленников и других и осведомлялся, как они относятся к его планам. «Прямота, с которой он излагал свое дело, действовала убеждающе,— пишет мне Джон Горвин.— Никто не сомневался, что его усилия оздоровить мир» основываются на чисто идеальных побуждениях и что он хорошо знал дело, о котором говорил».
На совещании в Каунасе под председательством Нансена при участии представителей германского, австрийского и Советского правительств, Красного креста и Ассоциации христианской молодежи была создана комиссия под названием «Нансеновская помощь». Сам Нансен говорил об этом так: «Присвоение организации моего имени объясняется тем, что многие, в том числе и русские, считали, что это облегчит нам работу в Советской России».
Штаб-квартира Нансеновской миссии находилась в Берлине, Возглавлял ее доктор фон Хентиг, а под его началом работала комиссия представителей: одного от Нансена, одного от Советской России, по одному от вспомогательных организаций. Управляющим делами был Т. Лодж. В контакте с Международным Красным крестом и другими организациями и при непосредственном участии Советского правительства «Нансеновской помощью» был послан в Сибирь поезд с медикаментами, продуктами питания и одеждой и организованы раздаточные пункты и карантины для медицинского освидетельствования и дезинфекции. Была предусмотрена и переброска пленных из дальних лагерей к железнодорожным станциям, а портовые города были подготовлены к приему и отправке пленных. Контроль за перемещением грузов оказался достаточно эффективным, и все они дошли до места назначения. Печать и табличка с именем Нансена служили «охранной грамотой», как говорили люди, занятые перевозкой грузов.
Нансен был восхищен работой Красного креста и с особым восторгом отзывался о докторе Эдуарде Фрике, возглавлявшем работу по сбору пленных, дезинфекции и раздаче еды и одежды. В портовом городе Нарве деятельную работу вел шведский Красный крест под началом принца Карла.
Отлично проявила себя германская организация по отправке на родину русских пленных из Центральной Европы, и Нансен не уставал расхваливать работу ее руководителя доктора Шлезин-гера.
Кратчайшим путем для репатриации русских военнопленных и эвакуации пленных из Советской России было Балтийское море, но для этого нужны были суда, а их трудно было достать. Советы еще находились в состоянии войны с Польшей, а Англия, захватившая весь германский флот и не выпускавшая его из германских портов, соглашалась продать суда, но отказывалась предоставить их временно для транспортировки военнопленных. Шел обмен телеграммами. Нансен обещал, что после перевозок суда будут отремонтированы, но даже на таких условиях получил только два судна. Первые транспорты могли отправиться уже 19 мая, но нужны были еще суда.
Томас Лодж, финансовый консультант Нансена, поехал в Лондон уговаривать английское правительство дать еще двенадцать судов. Их отремонтировали в немецких портах, укомплектовали немецкими матросами и повели под немецким флагом.
В июле небольшой транспортный флот был отправлен в путь. С востока приходили поезда с военнопленными, а в Нарве и других портовых городах их пересаживали на суда, идущие в Свинемюндэ, а оттуда отправляли по домам. Обратным рейсом суда возвращались с русскими пленными.
Нансен надеялся закончить обмен пленными до наступления зимы, но ему не хватило отпущенных на это кредитов и пожертвований. 2 августа 1920 года наркоминдел Чичерин получил из Берлина такую телеграмму:
«Следует считаться с фактом, что до наступления зимы не удастся закончить эвакуацию всех пленных из России, Сибири и Туркестана. С Вашей стороны необходимо обеспечить всех остаю-щихся, особенно больных и нетрудоспособных, соответственной помощью. Различные страны развернули подготовку в поддержку нашей организации для военнопленных. Насущно необходимо, чтобы централизованная помощь оказывалась с Вашего одобрения и при Вашем сотрудничестве. Я готов по поручению этих государств взять на себя руководство помощью в зимний период. Желательно иметь Вашего постоянного представителя в Берлине».
Полгода спустя после начала работы с военнопленными Нансен отчитывался о результатах своей деятельности перед первой сессией Ассамблеи Лиги наций. Около 200 тысяч пленных возвращено на родину. Можно было бы спасти гораздо больше, если бы со всех сторон не чинили различных помех. Невывезенными оставалось еще больше половины, а для многих это будет означать верную смерть. Нансен закончил словами:
«Никогда в жизни мне не приходилось сталкиваться с такими безмерными страданиями, как здесь. Но страдания эти — лишь неизбежное следствие войны, которая с 1914 года все перевернула вверх дном. Совершенно правильно поступила Лига наций, что занялась такими вопросами, как возвращение военнопленных на родину. Но главное, чему меня научила эта работа,— убеждение, что основной задачей Лиги наций является предупреждение новой подобной катастрофы, несущей людям ужасные страдания».
Президент Международного Красного креста и представитель Швейцарии в Лиге наций Густав Адор в своем выступлении заверил, что Красный крест и впредь будет оказывать Нансену всяческую помощь в осуществлении поставленной им великой задачи. В России, в том числе в Сибири, осталось еще около 80 тысяч пленных. Многие из них потащились к восточному побережью Тихого океана, вместо того чтобы двигаться на запад, где они могли бы присоединиться к регулярным транспортам военнопленных. 10 тысяч из них скопилось во Владивостоке, и оттуда их придется везти кружным путем чуть ли не вокруг света. Нансену удалось организовать в Америке комитет, который совместно с Красным крестом собрал миллион долларов. На эти деньги он зафрахтовал несколько пароходов и, чтобы транспорт обошелся дешевле, отправил их во Владивосток с грузом, с тем чтобы обратным рейсом доставить в Европу военнопленных.
Немало пленных оставалось и на побережье Черного моря. Около 12 тысяч человек из 12 стран дожидались отправки в Одессе и в Новороссийске. Их доставили домой через Триест.
Но проблема военнопленных касалась не одной только России. На Балканах тоже скопились тысячи отчаявшихся людей. Целых два года спустя после перемирия Греция использовала 10 тысяч болгарских военнопленных в качестве дешевой рабочей силы в сельском хозяйстве. Греческое правительство уступило наконец настойчивым требованиям Нансена и согласилось отправить часть задержанных, но 800 человек были оставлены в качестве заложников за 500 греческих детей, нашедших себе новые дома в Болгарии. Однако многие из них настолько прижились в болгарских семьях, что не желали возвращаться домой. Пришлось создавать особые комиссии, чтобы заполучить этих ребят обратно. Оставалась еще Югославия, которая соглашалась выдать 15 тысяч бол-гарских пленных, находившихся там, но на том условии, что взамен она получит некоторое количество угля. Нансен настойчиво разъяснял, что такая торговля человеческими жизнями непри-стойна.
Тысячи турецких пленных возвращались на родину из Владивостока после многолетнего плена. По дороге их перехватил греческий корабль. Турция в то время вела войну с Грецией, и греки интернировали захваченных турок. И снова пришлось вмешаться Нансену. Он разместил их на нейтральной территории на острове у берегов Италии. Некоторых скоро отпустили на свободу, а остальных ему удалось освободить только после переговоров с правительствами в Афинах и в Анкаре на том условии, что Турция не будет использовать их в войне против Греции.
Позднее, в 1922 году, Нансен за свой счет поехал в Константинополь и уладил обмен греческих и турецких военнопленных.
В сентябре 1921 года Нансен смог сообщить в Женеве, что 447 604 военнопленных из 26 различных стран возвращены на родину, причем расходы составили меньше фунта стерлингов на человека. Работа эта продолжалась 18 месяцев. А уже в середине 1922 года домой вернулись последние военнопленные.
В целом репатриация военнопленных, по выражению Томаса Лоджа, была выполнена с исключительным успехом. Лига наций благодарила Нансена и его помощников и высказала свою признательность за «беспримерно образцовое проведение возложенной на них задачи». Помощник Нансена Филип Ноэль-Бэйкер выразился так: «На всем Европейском континенте нет страны, где жены и матери не вспоминали бы этот подвиг Нансена со слезами благодарности».
Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В.
Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Нансен и мир), глава 11, РЕПАТРИАЦИЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Нансен и мир), глава 11, РЕПАТРИАЦИЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ
|
Сделать стартовой 
Поставить закладку 
Поиск по сайту 
Карта сайта 
Наши баннеры 
Обратная связь
