Норвежские авторы	2009 - Год Гамсуна	Статьи о литературе
Литературные события	Норвежская классика	О писателях Норвегии
Слово переводчика	Поэзия Норвегии	Литература Норвегии: краткая история
Книги и переводная литература	Норвежские сказки	Гамсун-2009
Год Гамсуна: мероприятия	Статьи о Гамсуне	Книги и рецензии
Малая проза Гамсуна	Интересное о Гамсуне	Гамсун в стихах и прозе
Гамсун и театр	Международная конференция в ЦДЛ	Эссеистика Гамсуна
Конкурс кукол - Сказочная страна Гамсуна	Дни Гамсуна в Санкт-Петербурге

Хеннинг Вэрп. Зеленый Гамсун! – О романе «Плоды земли» (1917)

Доклад, прочитаный на семинаре:

Кнут Гамсун в контексте мировой культуры
Научная конференция
Представительство университета Осло в г. Санкт-Петербурге
10 - 11 ноября 2009

I
Роман, за который Кнут Гамсун получил Нобелевскую премию в 1920 году, с тех пор не раз подвергался критике – и за консервативный взгляд на женщину, и за отрицательное изображение саамов, и за устаревшее отношение к образу жизни прошлого. Это анти-модернистский и реакционный роман, говорила идеологическая критика в 70-х годах. Но связь с природой и т.н. «зеленые ценности», которые находят выражение в романе, сегодня воспринимаются более положительно, если принять во внимание новые идеи об использовании местных рынков, об экологичном ведении сельского хозяйства и критику глобализации экономики. В разделе критики, которая называется экокритика (по-английски, ecocriticism, или экологический критицизм) в центре внимания - отношения между человеком и природой, как эти отношения находят выражение в литературе, с целью их улучшения. В этом сообщении роман «Плоды земли» будет рассмотрен с точки зрения экокритики.

II
В лесу человеку не нужно покупать продукты. Живущие там люди берут все необходимое у самой природы. Так Гамсун изображает хутор Селланро, новое место жительства Исаака. С течением времени домов становится восемь, но они все также обходятся без магазина. Но однажды в тех местах появляются предприниматели из Швеции, они собираются добывать в этих краях медь. Появляется необходимость в том, чтобы завести магазин, и там должны продаваться не только продукты, но и разные нужные рабочим вещи.
Торговец Аронсен стоит в лесу дома и магазин, они привозит материалы, оплачивает транспортировку и работу, хотя первые поселенцы всегда делали это самостоятельно. Темпы жизни растут – и в кратчайшие сроки ненаселенная доселе местность превращается в оживленный городской район. Вместе с этим люди стали обращать внимание на время. Люди торговца все ходят с часами, что рассказчик иронично комментирует: «Его жена теперь ходит  с карманными часами, какое такое важное дело она должна успеть сделать?» Капиталистическое понимание того, что время – это деньги, появляется в романе, когда хозяева рудника приезжают в Селланро, чтобы встретиться с ленсманом, которому принадлежит часть горы, где должен располагаться рудник. Но он оказывается слишком занятым. Чересчур медленный темп переговоров не устраивает хозяев рудника. У Исаака тоже есть часы, но это другое дело. Они стоят на полу в гостиной и мерно идут, а не подчиняют себе его дни. Он по-другому воспринимает время, не так, как купцы и хозяева рудника. Он редко знал, какой сегодня день, ему это было ни к чему, крестики в календаре только напоминали о днях, когда коровы должны были отелиться. Он знал, что осенью будет день святого Улафа и к этому времени ему нужно будет убрать сено, и он знал день весной, после которого медведь выходит из спячки, к этому времени все зерно должно быть уже посеяно.

Работа в шахтах оказывается провальной и через некоторое время совсем прекращается. Шахтеры уезжают, и владелец магазина Аронсен, хорошо заработавший на торговле, теряет своих клиентов так же быстро, как он их получил. Теперь он дает месту, в котором он живет такую характеристику: «...это болото, эта дыра и эта пустыня!». Что случилось с местом, которое раньше описывалось так:

«...Аронсен развел сад с решеткой и смородиной, с астрами и рябиной и другими посаженными деревьями, важнецкий сад. В нем была широкая дорожка, по которой Аронсен разгуливал по воскресеньям, покуривая длинную трубку; в глубине сада виднелась веранда с красными, желтыми и синими окнами».

Дом и сад все там же, но когда поток денег остановился, место потеряло свои качества. Или, точнее выражаясь, для Аронсена, в отличие от крестьян, место не имеет никаких качеств само по себе. Чтобы исследовать эту особенность, дается описание места с точки зрения первопоселенцев:

«Вот подходит осень, леса смолкают, стоят горы, стоит солнце, вечером зажгутся луна и звезды, все прочно и твердо, полно ласки, как нежное объятие. Здесь людям есть, когда отдохнуть на вереске, подложив под голову руку вместо подушки».

Следующее приводится в разговоре Исаака с новым поселенцем Фредриком:
«Нравится тебе здесь? – спрашивает Исаак. – Да, нравится, и жене тоже нравится, почему же не нравится? Место у нас открытое, видно и вверх и вниз по дороге. Рощица за постройками очень красивая, там березы и вербы...»
Это то же самое место, которое купец Аронсен абзацем выше называет «болотом», «дырой» и «пустыней». В действительности это и есть болото, но крестьяне, в отличие от Аронсена, дренировали болотистую местность и возделывают ее. Фредрик говорит: «Просто удивительно, до чего болото просохло только с весны, как я прокопал его, интересно, что-то на нем нынче вырастет!»

Может быть, интересно привести строки американского поэта и защитника окружающей среды Гэри Снайдера, который  считает важным прислушиваться к возможностям и ограничениям, свойственным каждому отдельному месту. Чтобы научиться это чувствовать, нужно воспринимать природу не как временное пристанище, но как дом. Нужно прожить на одном месте долгое время. «Наше отношение к природному миру заключается в месте, и оно должно основываться на информации и опыте», - пишет Снайдер. Дикая природа для него – это школа. Он цитирует даосистов: «Мудрость может прийти из дикой природы» - и добавляет: «Здесь каждый находится в постоянном контакте с бесчисленными растениями и животными, … с не-человеческими членами локального экологического общества».  Не-человеческое – тоже член локальной культуры, вместе с самим человеком. Это главная мысль в экокритицизме. Контакт с не-человечесмким дает нам корни, возможность почувствовать себя дома в определенном месте. 
 Генри Дэвид Торо, которого многие считают основателем экокритического движения, пишет в своей книге «Леса Мэйна» (1864):
«Вы говорите о чудесах! Подумайте о нашей жизни на природе: каждый день мы видим причину, входим с ней в контакт – камни, деревья, ветер на наших щеках. Истинная Земля! Настоящий мир! Здравый смысл! Контакт! Контакт!»

Контакт именно такого типа налаживает Исаак с окружающим миром. Приведем один из многих примеров: «Летняя ночь была светла и тепла. Исаак посидел немножко на крыльце, потом встал и пошел в лес искать овцу».  Эта цитата совсем не случайна, так как приступка перед крыльцом, на которой сидит Исаак – плоская каменная плита, которую первопоселенцы кладут перед дверью, - станет в романе символом контакта между природой и культурой. Каменная плита – это лестница, но в то же время это только одна ступенька. В то время как лестница подчеркивает различия между природой и культурой – покидая одно, мы погружаемся в другое, - приступка объединяет эти две сферы. Стоя на земле, человек одновременно находится в границах дома.

В первой главе Исаак только построил дом в дикой местности:
«К осени он смастерил жилье, землянку из дерна, она была плотная и теплая, в бурю в ней не трещало, она не могла сгореть. Он мог войти в это жилище, затворить дверь и сидеть у себя, дома, мог стоять на пороге полновластным хозяином, когда кто–нибудь проходил мимо».

Приступка еще не сделана, и ее нельзя купить – ее нужно найти в природе. И чтобы ее найти нужны знания и внимательность. «А вот что: надо хорошенько посмотреть везде, не найдется ли хорошая приступка для новой избы», – говорит при случае сыну Сиверту Исаак. Иногда нужно выкапывать, переворачивать большие камни, чтобы увидеть их нижнюю сторону. Ровная, плоская нижняя поверхность может оказаться нежданным подарком.  Однажды Исаак очищает землю от камней и под конец борется с одним очень большим: лом не помогает, он берется за вагу, но камень все равно даже не пошатнуть, и в конце концов Ингер приходится навалиться вместе с мужем. «И вот они выворачивают камень на ребро».

«Но тут перед их глазами открывается нечто неожиданное: нижняя сторона камня – плоскость, страшно широкая, аккуратно срезанная, ровная, гладкая, как пол… это великолепнейший камень для поделки, приступка к двери. Крупная сумма денег не преисполнила бы сердце хуторянина такой радостью. «Чудесная приступка!» – гордо говорит он».

«Приступка» упоминается в романе более двадцати раз, и каждый раз – в связи с первопоселенцами. Когда купец Аронсен заселяется на новую землю, он напротив строит дом с лестницей, верандой, забором. И все за этим забором становится «болотом», «дырой» и «пустыней».

III
Контакт с не-человеческим, птицами и животными, но также и самой местностью – сквозной мотив в «Плодах земли».
«В глуши каждое время года имеет свои чудеса, но постоянны и неизменны: тяжелый, неизмеримый звук от небес и от земли, ограниченность со всех сторон… каждую осень и весну видели диких гусей, тянувшихся караванами над пустыней, и слышали их говор в небесном пространстве, он звучал словно человеческая речь. И казалось тогда, будто мир замирал на минуту, пока вереница не скрывалась».

Западный человек всегда считал природу немой, в противоположность восприятию древних людей, одухотворявших ее. Для экокритика важно снова научиться слушать природу, потому что кто захочет извлекать выгоду из природы, которая с ним говорит? Наши рассуждения должны «включать аспект не-человеческого, чтобы прорвать молчание природы», - пишет Кристофер Мэйнс в «Хрестоматии экокритицизма». 

Для Исаака природа не нема. Уже в начале романа, когда мы встречаем его, входящего в лес, автор пишет: «темнеет; но он слышит тихое журчанье речки, и это слабое журчанье подбадривает его, как присутствие чего-то живого». Он идет осторожно, внимательно смотрит, куда он ставит ноги: «Он бродит по кустам голубики и облепихи, по зубчатолистным кустикам звездоцвета и мелким папоротникам». Все обращает на себя внимание, все имеет значение: «И даже больше мухоморы не лишены значения… Мухомор не цветет и не движется, но в нем есть что-то властное, он чудовище, он похож на обнаженное легкое, что живет и дышит без тела».

Контакт с домашними животными считается в Селланро чем-то родным и хорошим: «Скотина ходила по полям и паслась, где вздумается. Исааку было приятно работать поблизости и слушать колокольчики». Исаак общается с животными, как с людьми – разговаривает с ними, дает им имена. Авторская характеристика персонажей касается также и животных, как, например, в этом абзаце:
«Были коровы, которых на каждого из детей приходилось по две, большие, медлительные животные, такие добродушные и ласковые, что маленькие человечки в любую минуту могли их поймать и погладить. Была свинья, белая и очень представительная при хорошем уходе, прислушивающаяся ко всем звукам, чудачка, помешанная на еде, щекотливая и пугливая, как девчонка. И был козел… Поискать еще такого козлиного выражения, какое бывает у козла! Как раз нынче под его присмотром находилось очень много коз, но когда ему надоедала и прискучивала вся его компания, тогда он ложился, задумчивый и долгобородый. настоящий праотец Авраам».

Так вписываются животные в жизнь человека. Природа и цивилизация – не противоположные полюса; Селланро – как «дом посреди дикой природы».

IV
Типичный протагонист (главное действующее лицо) у Гамсуна – это странник. Но Исаак не таков. Он единственный крестьянин в творчестве Гамсуна. Поэтому взгляд на дикую природу тоже не такой, как в других романах Гамсуна. «Старый и густой нетронутый лес подходил к самым строениям и не позволял расширить площадь сенокоса», - пишет автор в начале. В романе-странствии герой бы углубился в этот лес и предался бы созерцанию. Но Исаак начинает рубить. Природа представляется даже более дружелюбной, чем мистической или опасной. Мы видим пример этому уже в самом начале романа: «Миновав болота и выйдя на приветливое местечко, с открытой полянкой в лесу, он опускает на землю мешок» и «Вплоть до синих гор стоит большой и ласковый лес». Так природа становится не местом отдыха, но возможным местом для жизни. И в этом отличие «Плодов земли» от других романов Гамсуна. «Последняя радость» (1913) может показаться вначале похожей на «Плоды земли»: «Вот я вошел в леса». Но различия появляются очень скоро. Главный герой в «Последней радости» - городской житель, который ищет в природе отдыха от цивилизации. В то время как Исаак копает торфяную землянку в первую очередь, чтобы сделать дом в дикой местности, главный герой «Последней радости» просто находит заброшенную земляную хижину, в которую и вселяется на несколько дней. У него с  собой есть спальный мешок, что показывает, насколько временным является его пребывание там. Он ищет одиночества, а Исаак – общества, жену (а потом и помощника), чтобы сделать возможной жизнь в глуши.

Можно сказать, что «Плоды земли» рассказывают о радости физического труда. Гэри Снайдер размышляет о таком труде в эссе «Древние леса дальнего Запада»: «Люди любят трудиться вместе и чувствовать, что труд настоящий, что он продуктивен и необходим. Знать возможности своих собственных рук и инструментов и наслаждаться ими – это основы». И он добавляет: «Общества, которые живут по-старому, имеют особые знания». Именно эти знания исследует Гамсун в «Плодах земли». 

Когда Гамсун получил Нобелевскую премию в 1920, именно этот аспект поднял в своей речи председатель комитета Харальд Йерне: «Работа Гамсуна – это ода труду, которому автор посвятил монументальные строки». Это такой труд, который объединяет и сплачивает, а не разделяет. «Это вовсе не отчаянная работа, лишающая людей единства». В центре внимания стоят именно трудовая общность и радость от работы.

У Исаака нет книжной учености, но он умеет читать природу. И он передает свои практические знания детям. Вот только один пример того, как Сиверт готовится к ночи в лесу:
«Идут до полудня, обедают и идут до вечера. Потом ужинают и ложатся, спят часок-другой. Сиверт спит сидя на камне, который он называет мягким креслом.
О, Сиверт в таких делах очень умен. Ведь солнце за день накалило камень, сидеть и спать на нем очень приятно, товарищи его не так сведущи и не слушаются советов, они ложатся на вереск и просыпаются с ознобом и насморком.»
Знание начинается с телесного опыта.
В экокритике на теле как на части природы часто делается упор, и это воспринимается позитивно. «Исаак был камень и чурбан», говорится в романе, и далее «был звероват и груб голосом». В общем, о людях в глуши мы можем увидеть, что «Новоселы были здоровые люди… Они жили тесно друг с другом, как звери в лесу, спали, ели». Тесные отношения с природой проявляются различными способами, в частности как остатки чего-то забытого:
«Сиверт стоит и смотрит на птиц, смотрит мимо них и куда-то далеко, в грезу. Какой-то звук пронизал его, нежность, в нем проснулось слабое и легкое воспоминание о чем-то буйном и чудесном, пережитом когда-то раньше, но изгладившемся».

V
Вопреки нарастающей глобализации, экокритики повернулись к так называемой гипотезе Геи, выдвинутой ученым и экокритиком Джеймсом Ловелоком в 1960-х. Название «Гея» идет из древнегреческой мифологии, от имени богини, олицетворявшей землю, и теория рассматривает земной шар как единый живой организм. В то время как традиционно планета Земля воспринимается как серия экологических систем, которыми можно управлять, для сторонников гипотезы Геи растение – нечто мистическое и дикое – в положительном значении: сравни упомянутую выше цитату из Генри Дэвида Торо: «Вы говорите о чудесах! Подумайте о нашей жизни на природе…». Глобализация включает в себя, с точки зрения экокритиков, некий тип гомогенизации, когда локальные, гетерогенные культуры исчезают, как материально, там и духовно.  Экокритики предпочитают термин «земля» «миру», так как они считают, что последний подразумевает инструментальный образ жизни, являясь в то же время более абстрактным. Повернуться к земле – это жить другим способом.

В «Плодах земли» глобализацию представляет работа в шахтах. Деньги идут из-за границы, из Швеции, и владельцы, находясь далеко, не чувствуют ответственности  за локальное общество. Они разрушают местность и оставляют города-призраки, как только предприятие перестает быть прибыльным. В конце романа  Гейслер, который и был организатором шахтерской деятельности, держит речь, в которой он суммирует свои экологические взгляды, что было одной из задач книги Гамсуна:
«Возьмем вас, обитателей Селланро: вы смотрите каждый день на какую-нибудь синюю скалу, это не выдуманные вещи, это древние скалы, они стоят, глубоко зарытые в прошлое; но для вас они – товарищи. Вы живете вместе с землей и небом и составляете с ними одно, составляете одно с этой ширью и неподвижностью… Человек и природа не палят друг в друга из пушек, они воздают друг другу должное, не конкурируют, …они следуют друг за другом».

Для сравнения, горнодобывающее предприятие – и купец Аронсен – видят в природе только экономический ресурс. Когда цены на медь падают, природа тоже не имеет никакой ценности. Для Исаака дикая местность – тоже ресурс, он хочет «возделывать землю, превращать сухостой и валежник в дрова». Но это происходит циклично и не опустошает природу. Он останется на том же месте. «Люди, которые задерживаются, берут только со своего участка», - пишет экокритик Джонатан Бэйт. «Они знают, что если они выкорчевывают, то нужно и сажать». Индустриальный взгляд на вещи – это, наоборот, опустошить месторождения ресурсов на каждом месте. 

Горнодобывающее предприятие представляет собой глобализированную экономику. В мире Исаака тоже есть транснациональный аспект, но не такой, как капиталистический непрерывный поток денег: Исаак - часть сельскохозяйственной общности. «Ведь прорастут же эти ячменные глазки и превратятся в колосья с множеством ячменных зерен, и так повсюду на земле, где сеют ячмень. В Иудее, в Америке, в Гульдбрандской долине…» Само сеяние воспринимается как священный процесс, «акт, совершаемый с благоговением в тихий и теплый безветренный вечер», когда Исаак ходит с обнаженной головой и сеет. И соки земли высоко ценятся и восхваляются в романе, как в этой хвалебной речи картофелю:
«О, картофель замечательный овощ, он выдерживает засуху, выдерживает сырость, а сам растет. Он не боится никакой погоды и удивительно вынослив, а если человек мало-мальски за ним поухаживает, он отплачивает в раз пятнадцать. Дело в том: кровь у картофеля не та, что у винограда, но мясо такое же, как у каштана, его можно варить и жарить, и он годится на все».

VI
«Плоды земли» - роман о первопоселенцах, и в то же время роман о дикой природе. Он создает мир, являясь одновременно реакцией на него и проявляя уважение к земле. Исаак благоустраивает лес, делает в нем просветы. Возможно, сам роман – своего рода просвет, воплощение отношений между человеком и окружающей средой, между личностью и местом. Для Исаака все вокруг него семейное. Он воспринимает окружающее как единство, а не как ряд отдельных вещей. «Звездное небо, шелест в лесу, одиночество, глубокий снег, тайные силы на земле и над землей возбуждали в нем глубокие и набожные мысли много раз в сутки…»

Задача романа Гамсуна – трансформация, движение не к чему-то потустороннему, но к осознанию земли. Заметим, что Гамсун хотел добавить подзаголовок «Книга для моих норвежских современников» и не называть жанр произведения «романом». Экокритики также хотят не только описать, но и исследовать «как люди взаимодействуют с местностью и природой», делая важное добавление «хотят повлиять на то, как люди взаимодействуют с местностью и природой», как мы видим в предисловии к антологии The greening of literary scholarship.

Поэтическое творчество может показать нам те черты ландшафта, которые мы никогда бы не заметили – так же, как хороший портретист раскрывает для нас скрытые стороны человека. Творчество может поспособствовать развитию наших отношений с природой.  Поселившись ненадолго в Селланро, читатель может представить себе, что это такое – жить на земле совсем по-другому. А представление – это первый шаг на пути к действию.
С точки зрения экокритики, «Плоды земли» - это роман, к которому все еще актуально прислушаться. Это не значит, что его не нужно читать критически. В романе есть много проблематичных моментов: отрицательное отношение к саамам, принижение женщины как жены и как матери, односторонняя  негативная картина урбанистического. Роман нужно критиковать. Но над ним нужно также и размышлять, медитировать. Так, чтобы получить возможность обрести другой взгляд на природу, нежели представление купца Аронсена об окружающей среде как о «болоте», «дыре» и «пустыне».

Литература:

Bate, Jonathan: The Song of the Earth, Cambridge Massachusetts 2002.
Garrard, Greg, Ecocriticism, London 2009.
Glotfelty, Cheryll og Fromm, Harold: The Ecocriticism Reader, University of Georgia 1996.
Hamsun, Knut: Samlede verker, Oslo 1992.
Hjärne, Harald: ”The Nobel Prize in Literature 1920. Presentataion speech”, http://nobelprize.org
Larsen, Lars Frode: ”Etterord”, i Markens grøde, Oslo 2008.
Rosendale, Steven: The greening of literary scholarship, Iowa 2002.
Snyder, Gary: The Gary Snyder reader, New York 2000. 

Перевод с норвежского Полины Цикоревой

Опубликовано: А.А. Сельницин (БНИЦ)

Хеннинг Вэрп. Зеленый Гамсун! – О романе «Плоды земли» (1917)