11 ГЛАВА. Расторжение неравноправной унии. Норвегия в период довоенного империализма и Первой мировой войны (1900-1918 гг.)

В начале 900-х годов важным фактором политической жизни Норвегии уже было социалистическое рабочее движение. Индустриализация, высокая в целом экономическая конъюнктура страны в 1905-1915 гг., мощный революционный взрыв в России 1905-1907 гг., уход в прошлое национального вопроса, отвлекавшего массы от классовой борьбы, – вес это благоприятствовало подъему рабочего движения. Норвежская рабочая партия стала массовой (1900 г. – 12 тыс., 1910 г. – 57 тыс., 1918 г. – 94 тыс. человек33). В стортинге она занимала перед первой мировой войной уже 23 места, за нее голосовали более 26% избирателей. Партия представляла собой самостоятельную политическую силу, а не просто партнера венстре. Социал-демократы контролировали также Центральное объединение профсоюзов Норвегии, которое в конце войны уже охватывало большинство промышленных рабочих, причем ряды ЦОПН стремительно росли (в 1900 г. – около 5 тыс., в 1913 г. – 64 тыс., в 1918 г. – 107 тыс. человек)34. Профсоюзы начали превращаться из чисто профессиональных в отраслевые, производственные. Они располагали немалыми денежными средствами. Фабриканты вынуждены были признать их право выступать от имени трудящихся. Стали практиковаться коллективные договоры, причем уже в масштабе целых отраслей производства: первый договор был заключен в 1907 г. между профсоюзом металлистов и Национальным объединением работодателей.

Рабочий класс Норвегии только в 900-х годах научился стачечной борьбе в крупном масштабе. Оружием предпринимателей стали локауты. Широкую известность получила забастовка на деревообделочных заводах "Боррегор" в Эстфолле в 1907 г., на которую предприниматели ответили локаутом всех рабочих бумажной промышленности страны (около 6 тыс. человек), но через неделю были вынуждены уступить требованиям рабочих о повышении заработной платы. В 1911 г. работодатели опять перешли в наступление и в ответ на забастовку горняков объявили массовый локаут 32 тыс. рабочих в различных отраслях, продолжавшийся шесть-семь недель и прекращенный лишь после вмешательства правительственного посредника.

Нажим со стороны рабочего движения заставил предпринимателей в предвоенные годы пойти на некоторое повышение заработной платы (реальный рост в среднем на 1% в год), а правительство – продолжать разработку социального законодательства, начатую уже на исходе прошлого века. Однако рабочий день составлял все еще 10-12 часов (10-часовой рабочий день был узаконен лишь в 1915 г.). Из отдельных социальных мероприятий отметим зачатки обязательного страхования по болезни (закон 1909 г. для низкооплачиваемых), закон об общественном контроле над условиями труда на предприятиях (fabrikktilsynslov, 1909 г.), страхование от несчастных случаев для рыбаков (manntalstrygden, 1908 г.), наконец, меры по защите крестьянской земли от промышленных компаний (закон 1909 г. о концессиях).

Теневой стороной достигнутых успехов было усиление оппортунизма в руководстве НРП и профсоюзов. Социалистическая идеология продолжала распространяться среди рабочих, партийная программа сохраняла в целом марксистский характер, однако практически все свое внимание рабочие вожди уделяли ближайшим целям движения, главным орудием борьбы считали парламент, особенно после первых успехов НРП на выборах. Руководство ее в начале XX в. отчасти состояло из мелкобуржуазных социалистов немарксистского толка (адвокат Людвиг Мейер, пастор Альфред Эриксен), шедших на поводу у венстре. Позже во главе 11141 вновь встали самостоятельные и более близкие к марксизму К. Хорнсрюд, О. Ниссен, К. X. Кнудсен, К. Еппесен, Л. Эгеде-Ниссен. Однако и новое руководство, за отдельными исключениями, держалось оппортунистического курса, в особенности председатель ЦОПН У. Лиан. Реформизм руководства НРП был открыто продемонстрирован на первом чрезвычайном съезде партии в 1911 г. Съезд отверг проект новой принципиальной программы, предложенной К. Греппом и поддержанный М. Транмелем (см. ниже). Проект был серьезным шагом вперед в идейном развитии норвежской социал-демократии по сравнению с действующей программой 1891 г. После съезда один из руководителей НРП, К. Еппесен, писал в газете "Сосиал-демократен", что партия принципиально стоит на реформистских позициях, "является партией реформ" и видит средство к достижению своих целей в парламентской деятельности; конкретные требования НРП направлены на смягчение наиболее тяжких пороков капитализма, для выполнения их партия готова сотрудничать с буржуазными политиками, в первую очередь с венстре. Программа НРП, подчеркивал сам Еппесен, является оппортунистической35.

Между тем в условиях бурной индустриализации и быстрого пополнения рабочего класса вчерашними крестьянами-бедняками крепли революционные силы рабочего движения. Силы эти были в основном двоякого происхождения – молодежные организации Рабочей партии и так называемая профсоюзная оппозиция 1911 г. Социал-демократический союз молодежи (CCM) был создан в Норвегии еще в 1903 г. На первых порах его критика руководства НРП часто носила анархистский характер. CCM свою особую задачу видел в антивоенной пропаганде. У революционной молодежи Норвегии, еще весьма малочисленной (число членов CCM не достигало 1500 человек), не было четкой программы и слишком велик груз анархо-синдикалистских взглядов (например, лозунг "социальной всеобщей забастовки" как пути к власти). Верные руководству НРП местные молодежные организации (коллективно входившие и в партию, и в CCM) порывали с "мятежным" союзом. С другой стороны, и анархистское крыло CCM по шведскому примеру порвало с НРП и CCM, образовав в 1909 г. Младо-социалистический союз Норвегии (Norges ungsosialistisk Forbund), который активно действовал еще несколько лет. Большинство его членов затем вернулось в CCM или влилось в левое крыло профсоюзного движения. Тем временем произошло некоторое ослабление трений CCM с новым руководством НРП. Вожди CCM и левого крыла НРП – Кюрре Грепп и Улаф Шефло – постепенно преодолевали свои прежние анархистские взгляды и становились на позиции революционного марксизма. Главным рупором этих стремлений стала основанная в 1912 г. газета нового Объединенного союза молодежи "Классекампен" ("Классовая борьба"). Решительный поворот норвежских левых социал-демократов к революционному марксизму произошел еще, таким образом, до войны36.

Однако основным оплотом радикальных тенденций в рабочем! движении стала так называемая Профсоюзная оппозиция 1911 г. (Fagopposisjonen, 1911), носившая ярко выраженный синдикалистский характер. Синдикалисты (профоппозиция) появились во всех скандинавских странах, но наибольшее влияние получили в Норвегии. Они требовали создания производственных профсоюзов, отказа от коллективных договоров и применения исключительно боевых средств борьбы – забастовок, в том числе из солидарности, обструкций, бойкота, саботажа, "социальной всеобщей стачки" как средства свержения капитализма. По мнению лидеров этой оппозиции, профсоюзы не должны были ограничиваться задачами защиты повседневных интересов своих членов, но "стать фактором революционной борьбы", непосредственно и активно участвовать в борьбе с капитализмом. Профоппозиция в отличие от синдикалистов в других странах не отрицала политической борьбы и роли рабочей партии, а также парламентской деятельности, в которой видела вспомогательное средство для агитации и пропаганды37. Наиболее известным во всей Скандинавии синдикалистом стал норвежский рабочий маляр Мартин Транмель (1879-1967) – великолепный организатор и агитатор.

По сравнению с рабочими партиями Дании и Швеции норвежские левые социал-демократы имели большее влияние в своей партии. Здесь, писала А. М. Коллонтай Н. К. Крупской позднее, в 1915 г., "есть прекрасное "левое крыло" и вообще партия настроена радикальнее двух других скандинавских стран..."38.

Среди предпосылок формирования внешней политики Норвегии ведущее место занимали интересы внешней торговли, судоходства и фрахта. Тесная связь между интересами судоходства и внешней политикой была характерной чертой независимой Норвегии после 1905 г.: консульской службе отдавалось предпочтение перед дипломатической. Норвежская крупная буржуазия – судовладельцы и промышленники, импортеры и экспортеры – больше всего зависела и ориентировалась на крупнейшую морскую державу – Англию. Важнейшими внешнеполитическими условиями развития страны считалось также поддержание добрососедских отношений с другими великими державами: важным торговым партнером – Германией и ближайшей соседкой – Россией. На первых порах сильное влияние на внешнюю политику оказывали также и пацифистские, и мелкобуржуазные взгляды, выраженные словами писателя Б. Бьёрнсона: "Лучшая внешняя политика – вообще не иметь внешней политики". Однако действительность вскоре рассеяла эти иллюзии.

Стремлению норвежского правительства и стортинга к постоянному нейтралитету формально противоречил и до, и после 1905 г. Ноябрьский трактат 1855 г., направленный против России39. В ноябре 1906 г. Норвегия предложила России, Германии, Франции и Англии начать переговоры о признании нейтралитета и территориальной неприкосновенности Норвегии с одновременной отменой договора 1855 г. касательно ее. После длительных переговоров 2 ноября 1907 г. между Норвегией и четырьмя великими державами был заключен Христианийский гарантийный договор, по которому Норвегия получила международное признание своей неприкосновенности, однако из-за британских возражений в нем была опущена гарантия нейтралитета. Фактически Норвегия продолжала придерживаться нейтральной политики. Шведско-норвежские отношения, временно испорченные расторжением унии, не улучшились, так как в Стокгольме сочли новый договор направленным против Швеции. Зато в русско-норвежских отношениях он явился отрадным фактором, тем более что среди великих держав именно Россия в лице министра иностранных дел А. П. Извольского была инициатором Христианийского договора40.

К переговорам держав Северного моря о сохранении статус-кво в этом районе (Берлинская декларация 1908 г.) Норвегию не привлекли, ссылаясь на уже заключенный Христианийский договор41. Однако это не означало, как порой принято считать, отстранения независимой Норвегии от международной политики.

Больше всего интересовал Норвегию статус Шпицбергена, переговоры о котором велись в 1909-1914 гг. Главными партнерами на этих переговорах выступали три северные державы – Россия, Норвегия и Швеция42. Хотя Норвегия официально не выдвигала требования о присоединении Шпицбергена к своим владениям, ее проекты клонились к установлению такого правопорядка на архипелаге, при котором она получала как бы мандат держав на его управление. Царское правительство же в первую очередь добивалось объявления Шпицбергена никому не принадлежащей территорией, одинаково доступной для промышленной эксплуатации всех народов и постоянно нейтральной. Дальнейшие переговоры велись о проекте конвенции по правовому положению Шпицбергена, и в основу проекта легли указанные русские принципы. Начало мировой войны сорвало эти переговоры, ход которых, однако, нисколько не омрачил ни тогдашних, ни последующих русско-норвежских отношений.

В обстановке обострения межимпериалистических противоречий и в связи с Балканскими войнами Швеция, Норвегия и Дания в совместной декларации от 21 декабря 1912 г. выступили с одинаковыми правилами нейтралитета.

Первая мировая империалистическая война подвергла нейтралитет Норвегии серьезному испытанию. Ранее торжественно признанные великими державами права нейтралов без зазрения совести нарушались, в особенности на море, вследствие союзнической блокады Германии и подводной войны со стороны немцев43. В начале войны норвежская армия удовлетворяла лишь минимум требований по защите нейтралитета. Персонал военно-морского флота Норвегии был достаточно обучен, но нуждался в кораблях больших и средних размеров для патрулирования западного и северного побережья страны. Слабо вооруженная, Норвегия принадлежала, однако, к той категории нейтралов в Европе, буржуазия которых располагала капиталами, товарными и сырьевыми ресурсами. Нейтралитет предоставил ей широкие возможности для наживы. Норвежская буржуазия впрямь желала сохранения нейтралитета до конца войны и находилась под постоянным страхом, что одна из группировок насильственно втянет страну в войну. Директоры Национального банка Нью-Йорка С. Мак-Робертс и В. Рич после своего разговора 6 мая 1916 г. с членами норвежского правительства Г. Кнудсеном, Н. Иленом и другими по этому поводу писали президенту банка Ф. Вандерлипу: "В то время как их симпатии откровенно на стороне союзников, они открыто заявляют, что намерены отстаивать строгий нейтралитет и выжать из ситуации все деньги, которые только могут"44.

Нейтральное положение Норвегии представляло определенные выгоды и для обеих воевавших группировок, приобретавших при ее посредстве дефицитные материалы. Нейтралы Европы превратились в отдушины для воюющих государств, поэтому их нейтралитет и терпели45.

4 августа 1914 г. Норвегия официально объявила о своем нейтралитете в войне между великими державами. В связи с неопределенностью позиции Швеции и слухами о немецком давлении на скандинавские страны державы Антанты, по предложению Англии, тут же поспешили заверить Норвегию, что в случае применения Германией давления с целью заставить ее отказаться от нейтралитета они поддержат ее. 8 августа последовало шведско-норвежское соглашение о взаимном нейтралитете и ненападении. Обе страны обязались консультироваться между собой и ни при каких условиях, даже если бы одна из них оказалась втянутой в войну, не поднимать оружия друг против друга. Соглашение смягчило натянутость, оставшуюся после событий 1905-1907 гг.

Царская Россия также была заинтересована в сохранении мира на Скандинавском полуострове, чтобы быть уверенной за безопасность своего северного фланга. Скандинавские страны с самого начала войны приобрели для России существенное значение не только с точки зрения непосредственной торговли с ними, но и как перевалочный пункт. Через них, прежде всего через Швецию, осуществлялся транзит важнейших грузов в Россию и обратно. Сохранение мира с Россией являлось и постоянной заботой норвежской внешней политики совершенно независимо от тогдашней военной конъюнктуры.

Норвегия сразу оказалась под давлением противоположных интересов воюющих держав. За 1914-1916 гг. ее товарооборот и с Германией, и с Англией вырос, причем преобладать стал импорт из Англии и стран Западного полушария и экспорт (и реэкспорт) в Германию. Норвежцы поставляли немцам руду и рыбу. Интересы союзников требовали прекращения снабжения Германии из Скандинавии как материалами нескандинавского происхождения, так и со временем товарами собственно местного производства, чтобы не допускать бреши в британском кольце блокады Германии.

В течение всей войны норвежский торговый флот больше всего страдал от немецких подводных лодок и минных полей, блокировавших побережье стран Антанты. Основной же дипломатический нажим на норвежцев исходил от Англии. Британское блокадное ведомство начало с противодействия провозу "контрабанды" на нейтральных судах. Норвежские судовладельцы должны были давать обязательства, что груз, который они везут, не предназначается Германии. Всем норвежским судам приходилось по пути из Америки и других частей света заходить в английские гавани для проверки, причем для входа в Северное море как закрытую зону требовалось разрешение британских властей. В странах Антанты были составлены так называемые черные списки, в том числе и норвежских фирм, торговавших с Германией и подлежавших бойкоту. Постепенно решив задачу пресечения реэкспорта, союзники, невзирая на протесты нейтралов, в том числе и норвежцев, стали бороться уже с экспортом собственно скандинавских товаров в Германию.

От Норвегии англичане добивались права преимущественной покупки ряда норвежских товаров (рыбы), ранее шедших в Германию, либо полного запрета их продажи немцам (медная руда). Используя то обстоятельство, что 85% снабжения норвежских рыбных промыслов необходимым сырьем, прежде всего горючим, шло из британских или находившихся под британским контролем источников, Англия под угрозой прекращения этих поставок добилась заключения соответствующего соглашения с Норвегией (5 августа 1916 г.). Сущность его заключалась в том, что норвежское правительство наложило запрет на экспорт всех вновь добываемых или изготовляемых рыбных продуктов (кроме консервов). Исключение составили не более 15% улова, но с гарантией, чтобы в его добыче не использовались материалы (опять-таки топливо) из зоны, находившейся под контролем Англии и ее союзников46.

Так было положено начало "отраслевым" соглашениям на правительственном уровне, которые были заключены и по другим видам продукции. Норвегия оказалась втянута в британскую блокадную систему, что вызвало немецкие репрессии – норвежский торговый флот, обслуживавший преимущественно интересы союзников, подвергся усиленному потоплению германскими подводными лодками. Стремясь уладить конфликт с обеими враждующими сторонами (сентябрь 1916 – февраль 1917 г.), Норвегия прежде всего пошла навстречу Антанте, издав 13 октября 1916 г. постановление, запрещавшее подводным лодкам воюющих сторон находиться в территориальных водах страны, за исключением плохой погоды или аварии, но в таких случаях – в надводном состоянии и с поднятым национальным флагом: при нарушении этих правил допускалось применение военных мер. Продажа норвежского сырья немцам, однако, продолжалась, что вызвало новый нажим со стороны Англии – прекращение экспорта британского угля в Норвегию (декабрь 1916 г.).

В январе 1917 г., после смягчения норвежцами своих жестких требований к подводным лодкам воюющих стран, немцы примирились с зависимостью норвежского экспорта в Германию от контроля со стороны Антанты. В феврале после прекращения экспорта норвежского серного колчедана в Германию снято было и британское угольное эмбарго47.

В связи с преимущественной ориентацией нейтральной Норвегии на "хозяйку морей" – Англию, союзницу России, русско-норвежские отношения военных лет развивались благоприятно48. Подозрения царских дипломатов относительно норвежского пособничества германским попыткам нарушить морские коммуникации России совершенно не подтвердились. В дальнейшем с начала 1916 г. царская дипломатия попыталась с помощью западных союзников подготовить присоединение Норвегии к Антанте, что было вызвано русскими опасениями шведского выступления на стороне Германии. Однако усилия русского министра иностранных дел С. Д. Сазонова получить у союзников действительную поддержку для создания из Норвегии противовеса Швеции, если бы последняя выступила против России, вскоре прекратились, ибо само шведское выступление не состоялось. В итоге Норвегия не представляла ценности в качестве союзника ни для одной из воюющих сторон, так как ввиду своей военной неподготовленности оказалась бы слишком тяжелой обузой. Россия, принимая участие в блокадных мероприятиях Англии, играла в них второстепенную роль. Когда британский нажим на Норвегию особенно усиливался, в частности на рубеже 1916-1917 гг., российский МИД обращался к Англии с просьбой более мягкого отношения к скандинавскому нейтралу.

Постепенно нейтралитет Норвегии принимал все более проанглийский характер. Объявление Германией неограниченной подводной войны и новое соотношение сил после вступления США в войну диктовали норвежцам необходимость дальнейших уступок Антанте. В апреле 1917 г. норвежское правительство втайне согласилось передать громадный торговый тоннаж страны англичанам и французам для обслуживания сравнительно безопасных линий на условиях фрахта или реквизиции. Торговля же между Англией и Норвегией велась теперь под британским конвоем и в основном на британских судах.

Вступив в войну, США потребовали от нейтралов полного прекращения их экспорта в Германию, запретили осенью 1917 г. всякий вывоз товаров в нейтральные страны до заключения с каждой из них особых соглашений. Англия поддержала Америку, отменила отраслевые соглашения и настаивала на еще более жесткой блокадной политике. Норвежской делегации во главе с полярным исследователем Ф. Нансеном после девятимесячных переговоров в Вашингтоне пришлось уступить американским требованиям (соглашение от 30 апреля 1918 г.), Норвегия установила новые ограничения и запреты в экспорте в Германию, но полностью его все же не прекратила. Однако Антанта уже не удовлетворялась одним лишь участием Норвегии в блокаде Германии и потребовала от нее военных мер. Поэтому заключительным просоюзническим актом Норвегии стало минирование норвежских вод "впритык" к минному заграждению Антанты в Северном море (октябрь 1918 г.). Германия уже не успела протестовать. Все вышеуказанное дало основание норвежскому историку У. Ристе озаглавить свою книгу о Норвегии в первой мировой войне "Нейтральный союзник"49.

К мировой войне Норвегия не подготовилась: отсутствовали как запасы дефицитных товаров, особенно продовольствия, от подвоза которого она сильно зависела, так и опыт государственного регулирования хозяйства. Никто не ожидал долготечного хода войны. Условия военного времени потребовали от норвежского правительства немедленного вмешательства в экономическую жизнь. Началось государственное регулирование капиталистического хозяйства путем экспортных лицензий, контроля над ценами, правительственных закупок и распределения дефицитного сырья, а во второй половине войны – также путем регламентации сельскохозяйственного производства и рационирования потребления.

Паника и спад наблюдались лишь в самые первые месяцы. Запрет размена банкнот на золото, объявленный в первые дни норвежским государственным банком, оставался в силе. В августе 1914 г. 28% членов профсоюзов были полностью или частично безработными50. Скоро, однако, воюющие страны завалили норвежские фирмы заказами, были установлены полугосударственные страховые премии для морского судоходства, экономика быстро стала входить в полосу военной конъюнктуры.

Индекс промышленного производства (1938 г. = 100) в "максимальный" – 1916 – год достиг 67,3 (1913 г. – 59,1), однако рост по отдельным отраслям, а именно экспортным, был много больше: так, индекс для деревообрабатывающей промышленности составил 126,3 (в 1913 г. – 101,4), горно-металлургической – 24,8 (1913 г. – 20,2), металлообрабатывающей – 84,9 (1913 г. – 78,4), химической – 59,4 (1913 г. – 44,0), пищевой – 83,9 (1913 г. – 63,8)51. С ростом объема и стоимости экспорта и фрахта всего быстрее росли, естественно, прибыли экспортеров и судовладельцев. В 1914-1916 гг. валовые доводы от фрахта увеличились с 211,5 млн. до 1062,7 млн. крон. Лихорадочно создавались новые акционерные общества. В 1915 г. было основано 1167 таких обществ с основным капиталом в 187 млн. крон, а в 1916 г. – 1597 с основным капиталом в 1500 млн. крон. В 1917 г. в Норвегии насчитывалось 8795 акционерных обществ с общим капиталом 1686,5 млн. крои52. Хозяйственный подъем, грюндерство, военная спекуляция привели к огромному накоплению денег, в частности у так называемых "гуляшбаронов" – нуворишей. Норвежские деловые круги стали вкладывать деньги в новые общества за границей, например в царской России и далее в Мексике и Бразилии. Избыток капиталов привел к учреждению новых коммерческих банков. Число их с 1914 по 1918 г. увеличилось почти на 75, внесенный акционерный капитал – с 77 млн. до 510 млн. крон, срочные вклады в них – с 581 млн. до 2497 млн. крон53.

Главным торговым партнером Норвегии оставалась воюющая Англия, от которой все больше отставал второй партнер – Германия. Норвежский экспорт в Россию вырос за 1914-1916 гг. почти в 9 раз (по стоимости)54. Платежный баланс Норвегии во время войны стал активным. Быстро развивалась спекуляция товарами и биржевыми ценностями. Спекулянты ("гуляшбароны"), боясь дальнейшей инфляции, стремились вложить свои капиталы в новые предприятия. Курс акций норвежских предприятий вырос (в 3 раза), в особенности судоходных обществ (в 6 раз). Побочным следствием этого явился и частичный выкуп у иностранцев акций норвежских предприятий: в 1919 г. лишь 15% акций в промышленности находилось в руках иностранцев по сравнению с 39% в 1909 г.55

С лета 1916 г. вследствие блокады экономическое положение Норвегии резко ухудшилось, кончился период "процветающего нейтралитета"56. Быстро росли цены на потребительские товары, в особенности на продовольствие; истощались запасы промышленного сырья и топлива, а от этого сокращалось производство во многих отраслях. .13 1917 г. индекс промышленного производства понизился до 56,6 (1913 г. –59,1; 1938 г. = 100)57. На минах и торпедах гибли норвежские моряки: всего за время войны – около 2 тыс. человек. Было потоплено 889 судов – половина довоенного торгового тоннажа58.

Норвежское буржуазное государство постепенно усиливало свое вмешательство в хозяйственную жизнь, сотрудничество с частнокапиталистическим сектором. Уже в 1914 г. был учрежден ряд комиссий – по вопросам торговли, промышленности, судоходства, а позлее особые министерства продовольствия (Provianteringsdeparleinent, 1916 г.) и снабжения промышленности (Industri forsyningsdepartement, 1917 г.). Была основана государственная судоходная компания, государство приобрело несколько шахт, начало строить электростанцию в Гломфьорде. Весной 1915 г. была установлена государственная монополия на импорт зерна, чтобы контролировать ценообразование в этой сфере. Схожая монополия на ввоз сахара была введена в 1917 г. В 1915-1916 гг. были установлены максимальные цены на наиболее дефицитные товары, а в 1917 г. был принят закон о регулировании цен, что привело к появлению черного рынка с более высоким уровнем цен. Нормирование потребления вступило в силу лишь с 1 января 1918 г. и продолжалось до лета 1919 г.

Заработная плата рабочих все сильнее отставала от роста цен на предметы широкого потребления. Власти брали сторону фабрикантов в трудовых конфликтах и даже приняли временный закон о принудительном государственном арбитраже в подобных случаях (1916 г.). Тяжким бичом для трудящихся стала дороговизна. Массовое движение против нее в Норвегии развернулось под прямым влиянием русской Февральской революции (см. ниже): 6 июня 1917 г. по стране прокатились демонстрации, вынудившие правительство выделить крупную сумму (215 млн. крон до 1920 г.)59 для помощи бедноте.

В разгар войны (1915 г.) в стране были проведены первые выборы в стортинг с участием женщин и коммунальные выборы. Выборы показали рост влияния социал-демократов, которые по числу голосов почти догнали правительственную партию "Венстре" (32 и 33%), но при мажоритарной системе получили только 19 мандатов (из 123) против 74 у венстре60.

Норвежская социал-демократия в годы войны поддерживала "охрану нейтралитета", т. е. голосовала за военные кредиты, и соблюдала "гражданский мир" с национальной буржуазией. Однако по мере расширения империалистической бойни, с ростом материальных тягот и нужды трудящихся, наконец, под влиянием революционных социалистов других стран, в особенности шведских и русских, стало усиливаться левое крыло НРП. Партийный съезд 1915 г. показал возросшее его влияние: вопреки воле парламентской фракции НРП съезд принял резолюцию против военных ассигнований.

Норвежские революционные социалисты участвовали в международном движении интернационалистов. Во время Циммервальдской конференции шведские делегаты, представлявшие Швецию и Норвегию, вошли в состав левой группы, возглавляемой В. И. Лениным. Вождь большевистской партии с большим интересом следил за ростом революционного крыла в НРП, критикуя его вместе с тем за пацифистские настроения и порой за пассивность61. Само сотрудничество русских социал-демократов с норвежскими началось гораздо раньше, еще в 1901 г., когда почтмейстер г. Вардё, знаменитый впоследствии А. Эгеде-Ниссен, стал переправлять в Россию через Архангельск нелегальную русскую литературу. В годы первой русской революции в социал-демократической типографии Вардё печатались русские революционные брошюры62. Среди большевиков теснее всего с норвежскими левыми в годы мировой войны были связаны А. М. Коллонтай, а также другие русские иммигранты, жившие в Норвегии и сотрудничавшие в местной рабочей печати, участвовавшие в собраниях левых социалистов. Судя по письму А. М. Коллонтай к Н. К. Крупской из Кристиании от 13 августа 1915 г., норвежские левые социалисты еще до Циммервальдской конференции поддержали известный Манифест ЦК РСДРП "Война и российская социал-демократия", написанный Лениным63. Печатный орган союза молодежи "Классекампен" уже в начале 1916 г. отказался от пацифистской позиции "сломанного ружья" и поддержал ленинскую установку на вооружение пролетариата64. Тем временем в голодающих массах нарастал протест против политики "гражданского мира". Трудящиеся требовали немедленных действий для облегчения своего бедственного положения, против дороговизны и спекуляции. Эти требования получили поддержку и четкую формулировку в выступлениях союза молодежи и профсоюзной оппозиции65, в особенности поздней весной 1917 г., уже под впечатлением Февральской революции в России.

ПРИМЕЧАНИЯ

33. Lorenz Е. Arbeiderbevegelsens historie. Oslo, 1974, D. 2, s. 215.

34. Ousland G. Fagorganisasjonen i Norge. Oslo, 1949, Bd. 1, s. 629.

35. Lorenz Е. Op cit. Oslo, 1972, D. 1, s. 97.

36. Norges Kommunistiske partis historie, Bd. 1, s. 37-43; Rognes Å. Т. Ungdomsforbundets gjennombrudd. – Tidsskrift for Arbeiderbevegelsens historie, Oslo, 1976, N 1.

37. См. новейшие статьи: Holm J. Noen synspunkter på Den norske fagopposition. – HT, 1976, N 1, s. 73-94; Bjergum J. Fagopposisjonen av 1911. – Tidsskrift for Arbeiderbevegelsens historie, Oslo, 1976, N 1, s. 63-131.

38. Центральный партийный архив, ф. 17, оп. 1, ед. хр. 1601, л. 1.

39. Mathisen Т. Nøytralitetstanken i norsk politikk fra 1890 – årene og til Norge gikk med i Folkeforbundet. – HT, 1952, N 1, s. 30-60.

40. См.: История дипломатии. M., 1963, т. 2, с. 619.

41. См. подробнее: Оmang R. Norges mellomfolkelige stilling etter avslutningen av Integritetstraktaten – HT, 1952, N 3.

42. См. подробнее: Mathisen Т. Svalbard i internasjonal politikk 1871-1925. Oslo, 1951; Пасецкий В. М. Шпицбергенский вопрос в начале XX века. – В кн.: Русские арктические экспедиции XVIII-XX веков. Л., 1964.

43. Ср.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 331.

44. Центральный государственный исторический архив (далее – ЦГИА) СССР, ф. 624, он. 1, д. 68, л. 2.

45. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 160; Кан А. С. В. И. Ленин, Советская Россия и нейтральные государства Европы. – В кн.: Ленинская внешняя политика Советской страны 1917-1924 гг. М., 1969, с. 168-170.

46. Riste О. The Neutral. Ally. Norway's Relations with Belligerent Powers in the First World War. Oslo, 1965, p. 103, 158.

47. Keilhau W. Norge og verdenskrigen. Oslo, 1927, s. 151-152.

48. См. подробнее: Бацис П. Э. Россия и нейтральная Норвегия (1914-1917 гг.). – Новая и новейшая история, 1972, № 6.

49. Riste О. Ор. cit.

50. Furre В. Op. cit., s. 84.

51. Historisk statistikk 1968, s. 212 (tab. 135).

52. Скандинавия. Швеция, Норвегия, Дания: Справочная книга для русских импортеров и экспортеров. Стокгольм, 1918, с. 178.

53. Historisk statistikk 1968, s. 492-493 (tab. 252).

54. Ibid., s. 320-321 (tab. 165).

55. Furre В. Op. сit., s. 90, 94.

56. Riste О. Op. cit.

57. Historisk statistikk 1968, s. 212 (tab. 135).

58. Riste O. Op. сit., p. 238 (tab. 4, 5).

59. Furre B. Op. сit., s. 89.

60. Ibid., s. 319 (tab. 19).

61. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 340; т. 30, с. 131, 140, 142, 151, 159, 160; т. 49, с. 200-201, 395.

62. Egede-Nissen A. Et liv i strid. Oslo, 1945; Дашков Ю. По ленинским местам Скандинавии. М., 1971, с. 28 и сл.

63. ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 1, ед. хр. 1672, л. 1-1 об.

64. Norges Kommunistiske partis historie, Bd. 1, s. 64-66; Futrell M. Northern Revolutionary Underground. London, 1963.

65. Lorenz E. Op. cit., D. 1, s. 110-112.

Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: Ulfdalir

11 ГЛАВА. Часть3. Расторжение неравноправной унии. Норвегия в период довоенного империализма и Первой мировой войны (1900-1918 гг.)